– Моя покойная супруга была намного моложе своей кузины Румянцевой. Мне всего лишь пятьдесят.
Грех обижать людей, тем более таких, как Бунич! Вера решила больше не подшучивать над соседом и перевела разговор на тему, которая должна была показаться ему интересной.
– Позвольте полюбопытствовать, как может ваша солеварня быть такой доходной, если вам требуется много дров. Я покупаю соль по сорок копеек за пуд, вы, конечно, отдаете ее перекупщикам дешевле – скорее всего, копеек по тридцать, сколько же в этой цене забирают дрова?
– Я так никогда не считал, – удивился Бунич, – но я продаю соль возами, и знаю, сколько за это платят. Я от соли получаю больше, чем от продажи зерна!
Разговор с соседом явно не клеился и, чтобы больше не сердить его, Вера отложила салфетку, давая сигнал к окончанию застолья, но стук в дверь предупредил о новом визите. В комнате появился незнакомый офицер. Среднего роста, лет за сорок. Он внимательно оглядел присутствующих и, поклонившись Вере, сообщил:
– Сударыня, позвольте представиться: я – исправник этого уезда капитан Щеглов, к сожалению, еще не имел чести познакомиться с вами.
Вошедший говорил уверенно, но без жестких интонаций, свойственных военным. Его приятное лицо казалось живым и подвижным, а карие глаза смотрели дружелюбно. Вере он сразу приглянулся, а чутье подсказало ей, что новый знакомец – человек благородный, и она с искренним дружелюбием отозвалась:
– Очень рада, капитан! Меня зовут Вера Александровна Чернышева, бабушка подарила мне Солиту, так что я останусь здесь жить. Вы присаживайтесь к столу, может быть, хотите позавтракать, выпьете чаю или кофе?
– От кофе не откажусь, – обрадовался исправник, – здесь он – большая редкость, а я его люблю.
Марфа молча поставила перед Щегловым чашку и налила в нее кофе.
– Не холодный, Петр Петрович? – шепнула она, не поднимая глаз.
– В самый раз, спасибо, Марфа Васильевна. Я бы хотел объяснить, что привело меня в Солиту. Хорошо, что и Лев Давыдович здесь, сразу всем хозяевам имений и расскажу о наших загадках. Дело в том, что в овраге, отделяющем ваше имение от Хвастовичей, нашли застреленного человека. Его опознали, это – шорник из уездного городка, пропавший полгода назад. Я веду опросы людей во всех окрестных деревнях, но пока безрезультатно. Вам бы, Вера Александровна, не мешало охрану к дому приставить.
Веру, привыкшую к тому, что в Москве, почти не скрываясь, шалит разбойный люд, его рассказ не впечатлил, и она отказалась:
– Спасибо за заботу, но в моем флигеле уже есть охранник, а для Марфы и ее отца мы что-нибудь придумаем.