— Не одному тебе некуда возвращаться. — Я вспомнил, что мои родители умерли, но не стал говорить об этом вслух: мне не хотелось услышать от Бу: “Мои тоже”. У всех умерли родители, все мы бедные сиротки, что уж тут поделаешь.
Дождь расходился все сильнее, и в баре прибавлялось народу. Стражи Бу не спускали с меня глаз, их взгляды жгли мне спину. “Ну и дождина зарядил”, — проговорил один из посетителей. Другой отозвался: “Только этого нам не хватало”. Я вспомнил жабий дождь из “Магнолии” и как мама укрыла меня одеялом, когда я начал рыдать оттого, что, совсем как нескладный персонаж этого фильма, не знал, кому отдать свою любовь. С гор по спускавшимся к морю улицам побежали широкие ручьи, смывавшие горы мусора, до которых не успели добраться грузовики, так что у городских служб должно было прибавиться работы. По щекам Бу скользнули алые блики от промчавшейся мимо пожарной машины. Казалось, яркая вспышка не только озарила лицо нубийца, но и проникла в его мозг, потревожив и смешав самые сокровенные мысли.
— Пошли, — сказал он.
Сначала я решил, что Бу предлагает перебраться в другой бар: чертовски скверная идея, если учесть, что творилось на улице. Однако, увидев в глазах нубийца ровное холодное пламя, я вдруг понял, что он принял мое предложение. Охранники меня не слишком волновали. Они, конечно, потащились бы за нами, но мы могли взять такси, а в их карманах едва бы нашелся хоть один евро, чтобы тоже поймать машину и броситься в погоню. Поднимаясь на ноги, я решил отправиться прямиком в аэропорт, а перед вылетом позвонить Лусмиле и сообщить ей, что игра окончена, а трофей находится в моей охотничьей сумке. Однако выйти из бара не представлялось возможным: дождь уже не лился с неба, не стучал по асфальту, а стоял сплошной завесой. Мостовая превратилась в бурный поток, несущий мириады отбросов. Доверху набитый мусором черный мешок, из которого торчала банановая кожура, попал в водоворот у светофора и лопнул, его содержимое разлетелось во все стороны. Я умолял Бу хоть немного переждать, но он шагнул за порог с высоко поднятой головой, словно стихия не могла причинить ему никакого вреда. Не пройдя и десяти метров, он вымок до нитки. Охранники не двинулись с места, уверенные, что негр не уйдет далеко. Скорее всего, они начали тревожиться, когда я направился вслед за Бу, изо всех сил стараясь не потерять его из вида, уберечь “лейку” от воды и не шлепнуться в бурлящий поток. Воды было мне по колено. Приметив поблизости зеленый огонек такси, я окликнул Бу. Мы уселись в машину, однако водитель не мог тронуться с места, со всех сторон зажатый другими автомобилями. “Лучше выходите, — проорал таксист, — нам отсюда не выбраться, кажется, где-то трубы прорвало”. Он говорил дрожащим от страха голосом, словно умоляя нас не бросать его в этом ужасном месте. Нечистоты победно шествовали по городу: такое зрелище, безусловно, стоило увековечить, но мне не хотелось рисковать камерой. Таксист включил радио и переключал каналы до тех пор, пока я не попросил его оставить диктора, скорбным голосом вещавшего о том, что Комиссия по чрезвычайным ситуациям рекомендует гражданам не покидать дома.