— Ладно, — проворчал я. — Пускай она святая. Но она ведёт себя не так, как женщина, которой нечего скрывать. Когда я увидел её здесь вчера вечером, она казалась испуганной и сегодня тоже была всё время настороже. Почему?
— Потому что к ней так относились, — ответил он, не задумываясь.
Я покачал головой.
— Нет, тут не только это. А кстати, вы действительно хотите разыскать и арестовать Отто Бауэрнштерна?
Он наклонился ко мне и сказал шёпотом:
— Нет, не хочу. То есть, не хочу в том случае, если он такой человек, как я думаю. А почему вы спросили?
— Потому что мне, кажется, известно, где он находится. Я сильно подозреваю, что он прячется в одной из комнат верхнего этажа в доме своей невестки, вашей приятельницы.
— Вы в этом уверены?
— Нет, но я готов поставить ящик сигар против земляного ореха, что он там. Сегодня мне было достаточно взглянуть на этих женщин, в особенности на служанку, у которой лицо как открытая книга, чтобы понять, что они кого-то прячут в доме. А теперь мне ясно, кого.
Инспектор звучно шлёпнул себя по коленям и встал.
— Лучше бы вы мне этого не говорили, — сказал он с нескрываемым отвращением.
— Погодите минутку! Не вздумайте пойти туда и арестовать его.
— Раз мне известно, где он, что же мне остаётся делать? Его будут судить за уклонение от регистрации.
— Я имею полномочия от отдела — могу, если угодно, показать вам эту бумагу, но мне придётся извлечь её из подкладки саквояжа, — которые дают мне право требовать всяческого содействия от полиции того района, где я работаю. Хотите взглянуть?
Он усмехнулся.
— Что же, пожалуй, раз уж к слову пришлось. Я ведь до сих пор не работал ни с кем из ваших.
Я распорол шов в подкладке саквояжа и показал инспектору бумагу. Она произвела впечатление.
— Что ж, всё как надо, — сказал он, хмурясь. — Значит, вы хотите, чтобы я оформил ордер на арест Отто Бауэрнштерна?
— Нет. Я хочу, чтобы вы оставили Отто в покое, и беру всю ответственность на себя.
Недовольное выражение мигом слетело с лица инспектора.
— Вот это другое дело. И знаете, по-моему, вы неправы. Я ручаюсь моей пенсией, что миссис Бауэрнштерн — честный человек. А я неплохо разбираюсь в людях.
— Не сомневаюсь в вашем умении разбираться в людях, инспектор, — сказал я. — Но мы живём в странное время, когда с человеческим умом происходят странные вещи. Мир переживает сложнейший момент, а мы стараемся убедить себя, что всё очень просто. Деньги, политика, честолюбие, частные точки зрения и предрассудки, злоба, тайные замыслы — всё смешалось в этой войне. Она подносила мне столько неожиданностей, что теперь я больше не позволю себе ничему удивляться. И я ни за кого и ни за что не ручаюсь, пока у меня нет убедительных доказательств.