— Боюсь, что нет. — Сэр Хьюго обратился к судье: — Оба банка придерживаются правила не признавать права собственности до завершения судебного процесса, милорд. Процедура передачи счетов не может начаться до окончания этого процесса.
— Не беспокойтесь, — ответил ему судья и тепло улыбнулся, — ваше долгое испытание подходит к концу.
Сэр Мэтью мгновенно вскочил.
— Прошу прощения за то, что я прерываю вашу светлость, но следует ли ваш ответ свидетелю понимать в том смысле, что вы уже пришли к решению по данному делу? — спросил он с такой же теплой улыбкой.
Судья заметно смутился:
— Нет, разумеется, нет, сэр Мэтью. Я всего лишь заметил, что, независимо от исхода процесса, долгое ожидание сэра Хьюго подходит к концу.
— Весьма вам обязан за разъяснение, милорд. Для меня большое облегчение слышать, что вы не пришли к решению, не выслушав доводов защиты.
— У меня больше нет вопросов, милорд, — заявил Пирсон и вернулся на место.
— Мистер Редмэйн, — спросил судья, — вы намерены подвергнуть свидетеля перекрестному допросу?
— Да, милорд. Сэр Хьюго, — начал Алекс, — вы заявили суду, что поддерживали с вашим племянником Николасом Монкрифом близкие отношения, если не ошибаюсь, вы назвали их «сердечными» и поговорили бы с ним на похоронах его отца, когда б не запрет надзирателей.
— Да, все правильно.
— Когда вы впервые выяснили, что ваш племянник умер, а не проживает, как вы считали, в его доме на Болтонс-террас?
— За несколько дней до ареста Картрайта, — ответил Хьюго.
— В таком случае, сэр Хьюго, позвольте спросить, сколько раз за эти полтора года вы и ваш племянник встречались или разговаривали по телефону?
— Не вижу смысла в вашем вопросе, — возразил Хьюго, — ведь это был не Ник.
— Не Ник, — согласился Алекс, — но вы только что заявили суду, что полтора года не знали об этом.
— Ну, у нас у обоих было много дел, — ответил Хьюго, пытаясь перестроиться на ходу. — Он жил в Лондоне, а я большую часть времени находился в Шотландии.
— Насколько я понимаю, в Шотландии теперь есть телефоны, — парировал Алекс.
По залу пробежали смешки.
— На что вы намекаете? — спросил Хьюго.
— Я ни на что не намекаю, но вы же не станете отрицать, что оба присутствовали на лондонском аукционе почтовых марок в «Сотбис» в сентябре 2002 года, а затем жили несколько дней в одной гостинице с человеком, которого считали родным племянником, и в обоих случаях ни разу не попытались с ним заговорить.
— Он сам мог со мной заговорить, — ответил Хьюго.
— Возможно, мой клиент не пожелал с вами заговаривать, поскольку прекрасно знал, в каких отношениях вы находились с сэром Николасом. Возможно, он знал, что за последние десять лет вы ни разу с ним не встретились и не написали ему ни строчки. Возможно, он знал, что родной отец лишил вас наследства.