Дэнни слез с койки, сунул руку под подушку и вытащил маленькую кассету. Вставил в кассетник, что Бет прислала ему на день рождения, и нажал кнопку «Пуск».
На пленке был записан рассказ обо всех обстоятельствах убийства, затем голос Мортимера добавил: «Это случилось полтора года назад, но я каждый день думаю об этом парне. А Спенсера я предупредил, что как только приду в норму и смогу дать показания…» Пленка кончилась.
— Превосходно! — воскликнул Ник, но Большой Эл только буркнул в ответ.
Он всего лишь держался сценария Дэнни, который учитывал все пункты, необходимые Редмэйну для защиты.
— Мне предстоит каким-то образом передать пленку мистеру Редмэйну, — сказал Дэнни.
— Это будет не так уж трудно, — возразил Ник. — Отправьте в заклеенном конверте с пометкой «Юридический документ». Надзиратели не посмеют его вскрыть без твердой уверенности в том, что адвокат снабжает заключенного деньгами или наркотиками, а ни один адвокат не станет так рисковать.
— Если только у этого заключенного нет своего человека среди надзирателей, — заметил Большой Эл, — и тот не разнюхал про пленку.
— Такого не может быть, — возразил Дэнни, — ведь о ней знаем только мы трое.
— Не забывай Мортимера, — сказал Большой Эл. Он наконец решил сесть в постели. — Он просто не способен держать рот закрытым, особо когда ему нужна доза.
— Так что мне делать с пленкой? — спросил Дэнни.
— По почте не посылай, — сказал Большой Эл, — запроси встречи с Редмэйном и передай ему лично. А то к кому тут, по-вашему, вчера приходил адвокат?
Ник и Дэнни промолчали, ожидая, чтобы Большой Эл сам ответил на свой вопрос.
Тот и ответил:
— К подонку Личу.
— Это могло быть простым совпадением, — заметил Ник.
— Как бы не так, адвокат-то — Спенсер Крейг.
На другой день они услышали скрежет ключа в замке и удивились — до «общения» оставался еще час.
Дверь отворилась, в проеме появился надзиратель Хейген.
— Обыск камеры, — произнес он. — Все трое — в коридор.
Ник, Дэнни и Большой Эл вышли на площадку и удивились еще сильнее: Хейген прошел в камеру и закрыл за собой дверь. Удивление вызвал не сам обыск — вещь вполне обычная, надзиратели постоянно выискивали у заключенных наркотики, спиртное, ножи и даже пистолеты. Но обычно тюремщики занимались этим втроем, чтобы заключенные не могли потом говорить, будто в камеру что-то подбросили.
Через две минуты дверь распахнулась, и вышел Хейген, не пытавшийся скрыть довольной ухмылки.
— О’кей, ребята, — сказал он, — у вас все в порядке.
— По камерам! Всем разойтись, живо! — проорал голос.
Раздались свистки, завыли сирены, в коридорах засуетились тюремщики, загоняя в камеры отставших заключенных.