Внизу повисла тишина. Все, затаив дыхание, следили, как Дэвид Бэкхем установил мяч для пенальти.
Мывшийся ступил из-под душа, когда правая нога Бэкхема ударила по мячу. Все взревели, и заключенные, и надзиратели.
Заключенный сполоснул волосы под душем и собирался выйти, но тут получил коленом в пах и кулаком в позвоночник, так что его отбросило на покрытую кафелем стену. Чья-то рука вцепилась ему в волосы и дернула голову назад. Хруста шейных позвонков не было слышно, но, когда хватку ослабили, тело повалилось на пол словно марионетка, у которой обрезали нити.
Убийца наклонился и затянул петлю на шее у мертвеца, затем поднял тело и припер к стене, а другой конец полотенца привязал к душевой перекладине. После чего опустил тело и вернулся к двери душевой. Ликование внизу перешло все границы.
Не прошло и минуты, как убийца оказался в своей камере. На его кровати были выложены полотенце, чистая майка, джинсы, чистая пара носков и спортивные брюки. Он снял вымокшую одежду, насухо вытерся и натянул все сухое. Выскользнул из камеры и незаметно присоединился к другим заключенным.
Наконец прозвучал финальный свисток.
— Разойтись по камерам! — кричали надзиратели, но никто не спешил подчиняться.
Убийца повернулся, направился к загодя выбранному надзирателю и, проходя, задел его за локоть.
— Поосторожней, Лич, — одернул его Паско.
— Извиняюсь, шеф, — сказал тот и пошел дальше.
Дэнни поднялся наверх. Он знал, что Большой Эл в лазарете: ему, шотландцу, эта игра была неинтересна, и он сам вызвался подежурить. Но Дэнни удивило, что Ника не было в камере.
Внезапно блок огласил звук сирены, и надзиратели заорали громче прежнего:
— Разойтись по камерам!
Через несколько секунд дверь в камеру распахнулась и заглянул надзиратель:
— Монкриф, где Большой Эл?
Дэнни не стал его поправлять — в конце концов, на нем опять были Никовы часы, кольцо и цепочка, — и просто ответил:
— Дежурит в лазарете.
Дверь захлопнулась, а Дэнни удивился, почему надзиратель не спросил, где же он, Дэнни. Через несколько минут тот же надзиратель снова открыл дверь, и в камеру не спеша вошел Большой Эл.
— Привет, Ник, — громко произнес он, прежде чем дверь снова захлопнулась. Потом прижал палец к губам, пересек камеру и сел на унитаз. — Притворись, что работаешь, и не раскрывай рот, просто слушай.
Дэнни взял ручку и сделал вид, будто правит сочинение.
— Ник себя порешил.
Дэнни показалось, что его сейчас вырвет.
— Но почему…
— Я сказал — помалкивай. Он повесился, тело нашли в душе.
Дэнни принялся молотить кулаком по столу:
— Неправда.