— Вы видите, Мишель, мы самые последние, — воскликнула Сюзанна, смущенная этим шумным приемом.
Раньше чем Мишель мог понять ее намерение, она сильно ударила концом хлыста свою лошадь и пустила ее галопом, через рытвины, ямы, кучи хворосту, стволы деревьев, опасно скрытых высокою травой. Вдруг животное, раздражаемое слепнями, с ожесточением вцепившимися ему в грудь, сделало прыжок в сторону и стало на дыбы. Это произошло с быстротою молнии.
Бока Пепы сгибались. Уже молодой девушке казалось, что она чувствует, как громадная тяжесть упавшего животного раздавливает ей грудь. Инстинктивно она бросила стремя и луку и, закрыв глаза, быстрым движением прыгнула в сторону.
У нее было сознание толчка, она ощутила боль в голове, затем потеряла сознание.
Когда она пришла в себя, то увидела себя в ландо г-жи Сенваль. Лошади бежали рысью. Она встретила тревожный взгляд, жадно выжидавший ее взгляда, и увидела Мишеля, очень бледного, наклонившегося над нею, поддерживая ее рукою. Тогда она почувствовала невыразимо приятное спокойствие.
— Это пустяки, Майк… — пролепетала она.
Затем, ее качавшаяся от толчков экипажа голова, ища поддержки, прижалась к груди Мишеля, и усталая, она закрыла глаза.
* * *
Колетта приблизилась к дивану, на котором сидел Мишель, и очень нежно наклонившись, положила руку на плечо своего брата.
— Ты можешь успокоиться, мой бедный братец, — сказала она, — доктор повторил буквально то же Роберту, что он сказал нам. Это чудо, но у нее нет ничего опасного. Маленькая рана на лбу незначительна, и два или три дня отдыха справятся с потрясением нервов. Бедная малютка! Какой ужасный страх она испытала! А мы то!.. — прибавила г-жа Фовель, облегченно вздохнув.
Увидя Сюзанну, бледную, шатающуюся и как бы безучастную ко всему, что происходило вокруг нее, с пораненным лбом, когда рана, плохо умытая, казалась большей и более страшной, затем Мишеля, совершенно бледного, с трудом произносившего короткие, отрывистые слова, Колетта испытала одно из самых ужасных волнений в своей жизни.
Визит доктора ее подбодрил, но, казалось, что Мишель не разделял спокойную уверенность своей сестры; в то время, как она говорила, он слушал ее с усилием, с опущенной головой, совершенно подавленный.
— Роберт уверен, что доктор ничего не скрывает? — спросил он однако упавшим голосом.
— Совершенно уверен.
Он начал опять тем же голосом и как бы в забытьи:
— Мне кажется, очень густая, высокая трава немного ослабила толчок… Я видел, она ранила лоб о сухую ветку…
Г-жа Фовель продолжала говорить тихо, повторяя слова и фразы, который могли ободрить Мишеля, окончательно успокоить его томящуюся душу. С тех пор как Сюзи приняла ванну, она чувствовала себя более спокойной и бодрой. У нее болела немного голова, но у нее не было лихорадки и вообще никакого недомогания, могущего служить дурным предзнаменованием. Она только что заснула. Мишель поднялся.