Сюзи смеялась тем влажным, точно опьяненным смехом, который появился у нее с ее новым счастьем.
— Но, — сказала она, — только на этот раз… Я их совсем не забыла, напротив!
Она вся покраснела, ее длинные ресницы опустились, и светлый взгляд струился сквозь них; она пробормотала:
— Я думала, что если я так приду, совсем одна, к „bachelor“[35], вы будете вынуждены стать моим мужем, вот!
— О! моя дорогая, — сказал он сначала вместо всякого ответа, растроганный этими сказанными с улыбкой словами.
Затем он добавил:
— Даран представил меня более доблестным, чем я на самом деле.
— Ах! — воскликнула мисс Северн с легким радостным криком; я обожаю этого восхитительного, этого чудного Дарана!
— А я то как! — подтвердил Мишель.
Она еще раз взглянула на него своим очаровывающим, лучистым взглядом.
— Мишель, — сказала она, — мне кажется, что „романтический элемент“, вы знаете, наследство моей бабушки, разросся в моей душе и что мало-помалу в самое последнее время, он совершенно овладел мною.
Но нужно было говорить и серьезно. Было решено, что Сюзанна вернется в Кастельфлор сегодня же вечером с г-м Фовелем, извещенным об этом запиской Мишеля. Вследствие условленного с г-м Алленж свидания, молодой человек мог вернуться только с одним из последних поездов.
На пороге двери мисс Северн остановилась и сказала:
— Хотите доставить мне очень большое удовольствие?.. Мне также хотелось бы назначить вам свидание.
Он пробормотал с чуть заметным упреком:
— Как Полю Рео?
— Нет, — заявила она, не смущаясь замечанием. — Поль Рео не пришел, а я хочу, чтобы вы пришли. Я назвала это свиданием… Нет, дело идет скорее о паломничестве, которое мы совершим вместе.
Тремор смотрел на нее вопросительно.
— Завтра, в половине одиннадцатого у „Зеленой Гробницы“, хотите?
В то время как молодая девушка сбегала с лестницы, живая, шаловливая, восторгаясь своей собственной смелостью, часто оглядываясь назад, Мишель стоял, перегнувшись через перила, следя за нею взглядом.
Он испытывал какое-то наивное удивление, что одна минута могла изменить все в его жизни, что можно было так легко перейти, без сумерек, из тягостной темноты в сверкающий, радостный свет.