– Ну, баба толково притворяется. – Малыш указал пальцем на проекцию. – Любит она, понятно… Деньги она любит… Талант имеет.
– Дурак, – сказал Старик. – Она любит, она не может не любить… Каждого клиента, каждого: толстого, лысого, даже если он ей больно делает – любит. В кровь лицо разобьет ей клиент – она только спасибо скажет. Лишь бы ему было приятно, лишь бы… Понятно?
– Нет, – честно ответил Малыш.
Он не понимал, как можно любить всех. Как это возможно?
– У нее железяка в голове, – вдруг сказал Умник. – Не совсем железяка, там все сложнее, но у нее в голове эта штука, которая воздействует на мозг. Возбуждает центры, отвечающие за любовь. Отсюда идет сигнал… вот отсюда, с этого пульта. Вот панель, на ней шкала, гляди… Я отсюда могу усилить ее любовь, ослабить, вообще отключить. Одним движением руки.
Умник потянулся к панели, Малышу показалось, что вот сейчас он возьмет и выключит Марию. Совсем выключит, как электронную куклу, которую Малыш видел у соседской девчонки.
– Руки убери, – тихо сказал Старик.
– Не очень и хотелось, – пожал плечами Умник. – Все равно там автоматика. Клиент Марии горло сожмет – а у нас стимулятор повышает индекс любви, если любишь, все простишь и стерпишь… Правда?
Малыш недоверчиво посмотрел на Умника, на Старика, снова на Умника. Врут ведь? Понятно, что врут. Как это – железяка в голове? Нет, Малыш всякое видел, когда в Даунтауне с девочками работал. И как некоторым мозги вправляли – чтобы не умничала, не крысятничала или чтобы особо привередливой не была или брезгливой.
Сам Малыш такого не любил, ему девку ударить – противно. Не лежит у него к этому душа, но видел, как учат непонятливых клиенту улыбаться, правильно говорить: «Угостишь, красавчик?» И никаких железяк: человек – животное понятливое, дрессировке поддающееся. С другой стороны…
Выспросить подробнее Малыш не успел – явились сменщики. Привет-привет, удачи, как тут у нас дела – так себе, Мария что-то по индексу нестабильна, нужно присмотреть – глянем, куда денемся – все, пока!
Малыш хотел Старика по дороге расспросить, вроде тот неподалеку от Малыша жил, но Старик пошел провожать совсем поплывшего Умника на другой конец Сектора.
– До завтра, – сказал Умник. – Ты там со своей подругой… поаккуратнее, работу на работе оставляй… Понял?
– Нет.
– И хрен с тобой – поймешь, поздно будет… – Умник достал из кармана сигарету, но Старик ее отобрал. – Жалко, что ли? Меня жалеть не нужно…
Никого жалеть не нужно, вспомнил Малыш урок своего первого работодателя. Жалеть начнешь – и сам с катушек слетишь, и того, кого жалеешь, угробишь. Это работа, Малыш, только работа.