Ветер переменился. Сара Леандер жила в одиночестве, ей не простили ее «нацистского прошлого», в то время как Карл Герхард[19] снова выступал по радио. Кертту стала местной Сарой Леандер.
Я чувствую протянутые между сестрами невидимые нити. Анни пошел девятый десяток, Кертту скоро восемьдесят, и им совершенно нечего сказать друг другу. Наконец Анни говорит, что ей пора домой, и Кертту разворачивает свои финские сани.
Однако Анни не торопится уходить. Она стоит и смотрит на туман.
Внезапно она начинает чувствовать мое присутствие.
— Вильма? — спрашивает она.
Я хочу прикоснуться к ней, но вместо этого заставляю ее вспомнить, как мы плавали в озере. Она даже погружалась под воду, а потом, фыркая, выныривала.
— Не знала, что еще способна на такое, — радовалась Анни. — Собственно, должна ли я отказывать себе в этом удовольствии только потому, что стала старой?
— Никогда не стану отказывать себе в этом удовольствии, — отвечала я ей. — Буду плавать до девяноста!
А потом, на кухне у камина, где мы сидели, обернувшись махровыми полотенцами, Анни спросила меня, усмехнувшись:
— То есть ты прекратишь заниматься плаванием, когда тебе стукнет девяносто? Почему?
Сейчас Анни плачет. Потом поворачивается и бредет домой.
Я же лечу дальше.
И вот я в прозекторской. Сижу на краю стола и смотрю на свое тело.
У судмедэксперта с утра плохое настроение. Теперь он вынужден еще раз вскрывать меня. Если первый раз тело находилось в довольно приличном состоянии, то теперь, после недельного пребывания на воздухе, оно стало синим и раздулось. Оно буквально разваливается на куски.
Вот он режет мою правую руку, и грусти как не бывало. Он что-то напевает? Что это за мелодия? И какой у него голос… Словно камень трется о камень.
Он снимает перчатки и звонит по телефону. Доктор спрашивает Анну-Марию Мелла, а потом говорит ей, каких мучений ему стоило вторичное вскрытие и что он будет ей очень признателен, если она наконец откроет ему, подозревают ли они здесь что-нибудь другое, кроме несчастного случая, чтобы он знал, что ему искать. Я слышу, с каким терпением разъясняет ему ситуацию Анна-Мария Мелла. Он недовольно ворчит и под конец, уже не в силах сдерживаться, рассказывает ей о моей руке.
— Я думаю, тебя это должно заинтересовать… — говорит он и замолкает, слушая, как тяжело дышит инспектор Мелла на другом конце провода.
А потом хрипит и кашляет, прочищая горло, в то время как Анна-Мария сходит с ума от нетерпения.
— Хррр… Кхе… Кхе… У нее перелом кисти пониже мизинца… да, да… Обычная травма в случае оказания сопротивления… Да, вполне возможно, от удара о дверь…