Хотя Пенни определенно не воняла. И особо жирной не была.
Да и саму Моник эта ситуация не очень-то задевала. Ее ушлую натуру прельщали фондовые менеджеры и свежеиспеченные русские олигархи. Моник не стесняясь заявляла, что предел ее мечтаний – жить в собственном особняке в Верхнем Ист-Сайде, день-деньской валяться в кровати и грызть вафли с фруктовым муссом. Она издала притворный вздох облегчения, заодно бросив:
– Слушай, Омаха, дай уже бедолаге пристроить головастика в твоем болотце.
Однако Пенни не обольщалась ни его подмигиваниями, ни призывным посвистом. Для него она – уродливая собачка. Трамплин.
В лифте Моник смерила приятельницу оценивающим взглядом, затем подбоченилась и погрозила пальчиком сплошь в сверкающих каменьях. Капризно выпятила губки, на которых переливались три оттенка бордового блеска, и заявила:
– Фигурка у тебя чистое ретро.
Смахнула с лица унизанную бусинками прядь.
– Рада, что ты не комплексуешь из-за широких бедер.
Пенни неуверенно приняла комплимент.
Моник была подругой по работе, а это вовсе не то, что настоящая подруга. Здешняя жизнь сильно отличалась от жизни Среднего Запада. В Нью-Йорке нужно держать марку.
В большом городе каждый жест должен демонстрировать превосходство, а каждая деталь женского туалета – свидетельствовать о статусе. На Пенни вдруг накатила стеснительность, и она прижала к себе картонку с теплым кофе, словно плюшевого мишку.
Моник скосила глаза – и отпрянула в припадке ужаса. Судя по ее перекошенной физиономии, у Пенни по лицу прогуливался как минимум тарантул.
– Скатайся в Чайнатаун… – начала Моник, пятясь. – Там мигом уберут эти жуткие усы. – И театральным шепотом добавила: – Стоит гроши, даже ты потянешь.
Пенни выросла на ферме в Шиппи, штат Небраска, но и там куры заклевывали своих товарок с бульшим тактом.
Похоже, некоторые особи понятия не имеют о всемирной женской солидарности.
Сразу по прибытии на этаж девушек обнюхали четыре немецкие овчарки. На предмет взрывчатки. Псов сменил тучный охранник с металлоискателем.
– Мы почти на военном положении, – пояснила Моник. – Из-за визита сама-знаешь-кого эвакуировали всех с шестьдесят четвертого до крыши. – В своей обычной развязной манере она толкнула локтем Пенни. – Стулья, девочка. Взять!
Подумать только. За «Би-Би-Би» водилась репутация самой влиятельной юрфирмы страны, а тут на тебе: вечная нехватка посадочных мест! Как в той салонной забаве: не успеешь вовремя приземлиться, будешь стоять. Пока какую-нибудь мелкую сошку вроде Пенни не пошлют раздобыть тебе стул.
Пенни тыкалась во все подряд двери, но те не поддавались. Коридоры подозрительно опустели, а вожделенные стулья решением своих предусмотрительных хозяев оказались надежно заперты в кабинетах, и видеть их можно было лишь через дверные окошечки. Благоговейная тишина, обычно царящая на начальственных этажах, сейчас почему-то пугала. От обшитых деревом стен с изысканными пейзажами Гудзонского залива не отражались ни голоса, на шаги. Едва откупоренные и наспех отставленные бутылочки с минералкой «Эвиан» еще шипели, истекая газом.