И меньше всего ему хотелось бы родиться здесь. Так думал он вскоре после этого события, и так он думал сейчас — где угодно, но не в этом уродливом жилище в третьесортном южном городке, где его отец на паях владел бакалейной лавкой. С тех пор Аберкромби довелось играть в гольф с президентом Соединен ных Штатов и сидеть за обедом меж двух герцогинь. С президентом было скучно, скучал он и с герцогинями, ничуть перед ними не робея. Тем не менее эти эпизоды развлекли его и до сих пор нежно щекотали его наивное тщеславие. Он упивался тем, что так высоко взлетел.
Несколько минут он пристально смотрел на дом, пока до него не дошло, что там никто не живет. Жалюзи на окнах не были опущены, потому что жалюзи на окнах не было. Из этих пустот слепая гладь серого стекла смотрела на него отсутствующим взглядом. Трава в палисаднике разрослась безудержно высоко, и обморочно-зеленые усики игриво проклюнулись из широких трещин дорожки. Но собственность эта еще недавно была обитаема, ибо на пороге лежало с полудюжины газет, для удобства свернутых в трубочку, и пусть успевших поблекнуть, но несильно, лишь до возмущенной желтизны.
Впрочем, когда Аберкромби ступил на порог и присел на видавшую виды скамейку, оказалось, что желтизне этой далеко до неба на закате, явившего все оттенки желтого: цвет загара, золотой, персиковый. На другой стороне улицы за пустой парковкой возвышался бастион ярко-красных кирпичных домов, и Аберкромби это зрелище казалось восхитительным — теплый земной кирпич и небеса, чистые после дождя, изменчивого и сумрачного, как сон. Всю жизнь в поисках отдохновения он призывал эти образы, будто сотворенные лично для него, когда воздух был чист, точно так, как сейчас. Он сидел на порожке, вспоминая молодость.
Десятью минутами позднее из-за угла появился еще один человек, но человек иного сорта — и по покрою одежды, и по покрою души. Ему было сорок шесть, обносившийся работяга, женатый на той, что в девичестве знавала лучшие дни. Последний факт следовало бы выделить красным курсивом отверженности.
Звали его Хэммик — то ли Генри У., то ли Джордж Д., а может, Джон Ф. — породившему его племени не хватило воображения ни для его имени, ни для устройства его тела. Хэммик служил клерком на фабрике по изготовлению льда для нужд долгого южного лета. Он подчинялся человеку, владеющему патентом на производство консервированного льда, а тот, в свою очередь, подчинялся только Богу. Генри У. Хэммик так и не открыл нового способа рекламы консервированного льда, даже после того, как усердно и втайне от всех прошел заочный курс по технологии его производства, рассчитывая войти в долю с хозяином фабрики. И ему так и не довелось мчаться домой, крича жене: «Можешь нанять служанку, Нель, меня назначили генеральным директором!» И надо принимать его так же, как Аберкромби, ибо таковы они есть и пребудут. Типичная история застойного времени. Запле тающейся походкой вновь пришедший направился к дому, заметил незнакомца Аберкромби и, устало удивившись, кивнул ему: