Маргарита Бабен оставила двух женщин и вернулась к изголовью своей пациентки. Было слышно, как она расхаживает по комнате, постоянно подбадривая Бетти.
— Глубже дышите, мадам, — говорила она громко. — Не напрягайтесь, дышите, дышите… Однако этот малыш вам дорого дается! Имя вы уже выбрали?
Эрмин слабо улыбнулась: Бетти была в надежных руках.
— Отойдем от двери, мама! Мадам Бабен знает, что делает. Я помню рождение близнецов так, будто это было вчера. И она мне очень помогла. Она милая и знает свое дело.
— Может быть, конечно, она и милая, — проворчала Лора, — но мне не нравится, как она выставила нас за дверь.
Эрмин решила не отвечать и быстро спустилась вниз. В кухне заседал исключительно мужской ареопаг. За столом, перед кофейником, сидели Жослин, Жозеф, Симон и Эдмон. Все курили, за исключением юноши, готовившего себя к служению Богу. Их обеспокоенные взгляды тут же обратились к Эрмин.
— Придется еще подождать, — сообщила она.
— Мама очень страдает? — спросил Эдмон.
Эрмин посмотрела на него с нежной улыбкой. Из всех трех сыновей Маруа Эдмон был самым нежным и любящим. Его долго звали «маленький Эд», потом — просто Эд, он обожал свою мать и по-братски относился к Эрмин, которая много занималась им, когда он был ребенком.
— Не буду тебе врать, — сказала она, — боли очень сильные, но это хороший знак.
Едва она произнесла эти слова, как дом огласился пронзительным криком, перешедшим в жалобный вопль. Лора налила себе кофе. Жослин взял ее за руку, будто желая подбодрить.
— Сколько нужно мужества женщинам, чтобы вытерпеть такое, — сказал он с горечью.
В ответ никто не произнес ни слова. В кухне повисла тишина, поскольку каждый погрузился в свои мысли. Снова раздался крик, потом еще. Так продолжалось час.
— Уже почти четыре часа дня, — сказал Жозеф. — Бедняжка Бетти… У нее и силы-то, наверное, на исходе.
Вопрос мадам Бабен прозвучал как эхо.
— Кто-нибудь из женщин может сюда подняться? И месье Маруа тоже…
Жозеф бросился в спальню, Лора — за ним. Повитуха встретила их на площадке, и руки у нее были в крови.
— Кто-нибудь должен подержать ее, мне придется наложить щипцы! И стоило бы предупредить доктора Брассара. Месье, мне очень жаль, но я не уверена, что ваш ребенок выживет.
— А Бетти? — закричал Жозеф. — Как она?
— Она почти без сил, поэтому я и приняла такое решение, — оборвала его мадам Бабен.
Жозеф бросился к своей жене, которая бросила на него умоляющий взгляд. Она часто и отрывисто дышала, смертельная бледность заливала ее потное лицо.
— Жо, мне так больно! — прошептала она. — Подойди, прошу тебя, возьми меня за руку!