Между Квебеком и речкой Алекс, суббота, 31 августа 1940 г.
Тошан Дельбо уже в десятый раз сопровождал немецких военнопленных. В этот день он ехал на одном из грузовиков. В числе конвойных был Гамелен и другие солдаты. Операция требовала строгой дисциплины и совершенной секретности, она проходила под наблюдением офицеров английской армии. Долгие часы колонна двигалась по разбитым лесным дорогам.
Метис хорошо выполнил свое задание, разведав местность, но он недооценил последних полученных ими указаний. Отныне ему предстояло надзирать за одним из обустроенных с его помощью лагерей. Теперь он не скоро увидит Эрмин и детей, к тому же его уже тяготило ограничение свободы. Несмотря на серьезность его армейских обязанностей, какая-то часть его личности не утратила связи с природой, деревьями, с этой все еще дикой землей, которую он так чтил и любил.
— Тошан, внимание! — крикнул Гамелен. — Перед нами знаменитая дыра. Если туда угодит колесо… Лучше пусти меня за руль.
Они обменялись улыбками.
— Солнце садится, нельзя медлить, — сердито бросил Тошан, закурив сигарету. — Нужно добраться в лагерь до наступления ночи. Я прикидываю, когда смогу повидать жену. Я не в восторге от этого нового назначения.
— О-хо! А я рад покинуть Цитадель, — заявил Гамелен. — Мне так осточертел этот вид: река Святого Лаврентия с одной стороны и каменные здания с другой. Мне не хватало леса. Теперь моя очередь подышать свежим воздухом в наших местах! Ты-то нагулялся вволю…
Тошан не соизволил ответить. Он подумал о юном пленном немце, сидевшем в кузове. Уже в Квебеке во время отправки вражеский солдат привлек его внимание: в его бледно-голубых глазах стояли слезы. «Сколько ж ему лет? Наверное, не больше двадцати, на вид просто подросток. Я к этому не готов. У него такой забитый вид. А теперь мы везем его в дикие места, где нет никакой цивилизации. Может, он боится, что его казнят? За глаза легко рассматривать людей как врагов, пока не столкнешься лицом к лицу с безоружным противником». Эта мысль уже несколько часов не выходила у него из головы. Он прекрасно представлял себе, как устроен лагерь для пленных на реке Алекс[82]. В тамошних бараках могло разместиться до сотни человек. Там было чисто, можно было умыться, спать и принимать пищу в приличных условиях. «Я тревожусь по пустякам, — подумал Тошан. — Этому типу придется работать под покровом леса, я там провел многие годы. Конечно, предстоящая зима покажется ему, как и прочим заключенным, суровой, но у них будет возможность согреться. Если бы я понимал немецкий, некоторые из них, возможно, признались бы, что на родине тоже были лесорубами, и вообще, здесь они в большей безопасности, чем на фронте или в море…»