— Браво, мама! — воскликнула Мари. — Спой еще, ну пожалуйста!
— Родные мои, — нежно сказала Эрмин, — пойдемте, нужно ужинать. Будете себя хорошо вести — тогда я спою завтра.
Валь-Жальбер, воскресенье, 10 декабря 1939 г.
После раннего обеда Лоре удалось затащить Жослина в их спальню. Они часто позволяли себе отдохнуть днем, но сегодня не тот случай.
— Жослин, — начала она сладким голосом, — со вчерашнего дня ты играешь роль патриарха многочисленного семейства, и мне это очень даже по душе. Но все-таки я полагала, что ты потрудишься сообщить мне нечто важное, по крайней мере важное для меня.
— Ну да, — сказал он, — я собирался, но думал, что Эрмин уже сказала тебе. И мне нечего добавить. Да, Тала и Киона в Робервале. Но ведь это не имеет государственной важности, я полагаю.
— Меня больше волнует, почему им пришлось укрыться в городе! — сообщила Лора, гордая тем, что знает больше мужа. — Вчера из-за этого наша дочь была очень огорчена, и я не стала на нее давить. А потом она запела. Боже, какое счастье слушать ее!
Жослин с недоверчивым видом уселся в кресло, оценивая взглядом своего противника. Она быстро изложила ему все факты, сложив руки на груди.
— Сгоревшая хижина, записка с угрозой, — перечислял Жослин, — Эрмин должна была рассказать мне об этом в пятницу вечером, когда мы встретились на бульваре Сен-Жозеф. Мы могли бы вместе пойти в полицию. Какая дикая история!
— И в самом деле! — добавила Лора. — Однако теперь Тала и ее девочка в безопасности. Хочу напомнить тебе о нашем уговоре. Отныне я запрещаю тебе приближаться к Робервалю даже на пушечный выстрел. Если ты будешь часто общаться с ребенком, ты к нему привяжешься. А я этого не выдержу, слышишь? У нас есть Луи, вот его и будем любить! Ничего не могу с собой поделать, я ужасно ревную тебя к Тале и Кионе!
Она не могла сдерживаться и была готова вот-вот разрыдаться. Жослин встал и обнял ее.
— Лора, моя любимая, мне очень жаль, но на этот раз я не пойду на уступки. На улице в Робервале я чувствовал себя полным ничтожеством. Киона разглядывала меня, не девочка, а настоящий ангелок! Так радовалась, что гуляет с Эрмин, а я сначала даже отказывался ее поцеловать! И при этом все время тискаю Ламбера, сына Онезима. Я достаточно часто шел на попятную в своей жизни! Оставил нашу дочь на крыльце приходской школы, много лет скрывался, думая, что виновен в твоей смерти. Официально я считаюсь крестным Кионы и должен следовать своим обязательствам.
В полном изумлении Лора отрицательно покачала головой.
— Жослин, об этом не может быть и речи! — выкрикнула она.