Как у пророка Иезекииля, так и в Апокалипсисе, акт поедания свитка является символом всецелого усвоения божественной вести и выражает внутреннее соединение пророка со словом Божиим. Сладость свитка символизирует животворящую силу слова Божия, и радость, которую оно дает тем, «кто руководствуется им в своей жизни»[498] (Иер 15: 16; Пс 18: 11; Пс 118: 97—104; Притч 24: 13—14).
В повествовании Апокалипсиса есть несколько отличий от образности Иезекииля. В частности, добавлен образ «горечи» книжки, оттеняющей ее сладость. Возможно, это служит символом того, что за слово Божие пророку предстоит претерпеть много скорбей. Ниже, в пункте 5.3 настоящей главы, будет подробнее раскрыто значение этой символики.
5.2.2. Толкование образа книжки – призвание Тайнозрителя к пророческому служению
Сразу после вкушения Иезекиилем свитка к нему обращается Господь: «Сын человеческий! встань и иди к дому Израилеву, и говори им Моими словами» (Иез 3: 4). То же самое происходит и в Откр 10 – Иоанну сказано[499], что ему «надлежит опять пророчествовать о народах, и племенах, и языках и царях многих» (Откр 10: 8-11).
Это божественное повеление раскрывает символический характер акта вкушения книжки. И контекст самого повествования Откр 10, и явные аллюзии на образность Книги пророка Иезекииля показывают, что книжка и ее вкушение символизируют призвание Тайнозрителя к пророческому служению (ср.: Откр 10:11). В Откр 1:11 Тайнозрителю уже было дано поручение «написать в книгу» все, что он видит, что можно рассматривать как начало его призвания; в Откр 4: 1—2 он был восхищен на небо «в духе», чтобы увидеть, «чему надлежит быть после сего», и это также указывало его миссию[500]. События Откр 10 знаменуют начало нового этапа пророческого служения Тайнозрителя.
Исследователи отмечают, что в Откр 10: 8—11 ярко отражается характерная для Апокалипсиса идея особой значимости письменного текста: призыв «записать» видения (Откр 1: 11) сменяется более выразительным образом вкушения книги. Отныне Тайнозритель не только верно передает данное ему Богом откровение, но сам изрекает слова Божии, соединившись с ними всем своим существом[501].
Ф. Маццаферри предполагает, что ангел Откр 10 описан столь величественно именно потому, что он играет особую роль в сцене призвания пророка. Призвание ветхозаветных пророков осуществлялось непосредственно Богом (Ис 6; Иер 1; Иез 2—3), ап. Иоанну же является «квазибожественный» ангел, «самый великолепный во всей его книге»[502].
Сразу же за призванием к пророчеству, в Откр 11: 1—2, ап. Иоанн получает соответствующее повеление совершить символическое действие. Ему дается «трость, подобная жезлу», и говорится: «Встань и измерь храм Божий и жертвенник, и поклоняющихся в нем». Эти стихи уникальны в том отношении, что они «являются единственным местом в основном корпусе видений Апокалипсиса (гл. 4—22), где Тайнозритель выступает в качестве активного действующего лица, а не просто реципиента откровений»