— У тебя, Ден, ещё и детство было что ли? — со смешком спросил Рекс.
— И, знаешь, наверно ничуть не хуже, чем у других. По крайней мере, есть о чём вспомнить, — с умилением ответил Плакса и, хохотнув, продолжил: — а я вот давно хотел тебя спросить, Макс, как ты сам‑то в Зону попал? Неужто «трудное детство — деревянные игрушки»? А то мужики за кострами частенько свою подноготную, аж до пятого колена, разложить готовы, а ты только отмалчиваешься.
— Я‑то? Честно скажу, не всё помню и поэтому рассказывать особо не о чем, вот в чём петрушка.
— Это как?
— Ну, как? — усмехнувшись, Рекс продолжил: — вот так бывает. Очнулся на Затоне в пещере, кругом тьма беспросветная, вот как сегодняшней ночью. Рукой пошарил — что‑то холодное, а невдалеке горят из темноты два глаза, и в голове полный сумбур, как будто кто‑то черпаком всё её содержимое в бульон перемешал. Схватился я за первый попавшийся под руку предмет, чувствую — пачка сигарет, а в ней вместе с содержимым ещё зажигалка. Я другой рукой из пачки зажигалку выдернул и чиркнул — пещера слабо осветилась. Смотрю — рядом лежит труп сталкера, семизарядный «Чейзер», а в дальнем углу, уставившись на меня, стоит чудище с большим наростом на затылочной части головы и, растопырив руки, как супермен какой, пытается меня загипнотизировать. В голове — каша, точно целая свора вурдалаков завывает, вырвавшись из стен церквушки Гоголевского «Вия». Я автоматическим движением схватился за дробовик и несколько раз выстрелил прямо в светящиеся глаза монстра. Хватка гипноза слегка спала, но круги перед глазами ещё долго плавали. Я опять зажигалкой чиркнул — чудище лежит на животе, стонет и пытается вновь подняться. Думаю — пора ноги делать, пока оно меня не съело. Тут я перепрыгнул через него и дал дёру на выход. Как до «Скадовска» добрался, не помню. Мужикам рассказываю, а они потешаются. Говорят, что от контролёра просто так никому уйти не удавалось. Думали, что я с ума сбрендил, и мне всё это почудилось. А я даже понять не могу, о чём они говорят. В мозгах чисто, как в только начатой книге. Одни белые листы и пробелы. Ничего о себе не помню. Наверное, пропал бы тогда с непривычки. Спасибо Бороде, что помог. Я трясусь весь, в себя прийти не могу. Надо же, думаю, как в жизни может быть, чего только не увидишь. А он увидел у меня в руках пачку и посоветовал затянуться, мол, спокойнее станет. Вот с тех сигарет я курить и начал.
— Да, Борода вообще мужик классный! Он сам сталкерил несколько лет, а потом заматерел, денежки появились кое — какие, решил с походами завязать. Вот на «Скадовске» бар и открыл. Но к мужикам нормального отношения не поменял, не зазнался, как некоторые. До сих пор людям помогает и уважает всех, кто пытается помочь другим, — Плакса примолк, прислушавшись к рёву какого‑то монстра в долине у подножия скал, и, наконец, хохотнув, заключил: — ну, или не всего живого. Судя по этому голодному вою, я бы не хотел помочь его хозяину в пропитании.