— Они хотят устроить мне посвящение, Колун, они хотят устроить по-о-о… — И снова заревела.
— Чего? — не понял тот.
— Они посвятят меня Зее-плодоносице, а потом отдадут самым грубым и уродливым рабам, они уже отобрали пятерых.
Грон резко остановился, будто натолкнувшись на стену.
— Зачем?
Зеленоглазая немного успокоилась.
— Так всегда делают. Самое страшное для гетеры — это привязанность к мужчине, она всегда должна помнить, что мужчина — грязное, тупое животное. Что он сильнее и, если совершишь ошибку, он растопчет тебя.
Она важно повторяла чьи-то слова. Грон вскипел:
— Что за чушь?
Девчонка поникла.
— Я и сама знаю, но так нас учили, не Сиэла, а жрица-наставница. Все храмовые гетеры прошли через посвящение. Обычно это бывает неожиданно. Но мне рассказал послушник-псарь. Наставница иногда развлекается с ним, он довольно мил, он сам хотел участвовать в посвящении, но наставница ему не разрешила. В посвящении участвуют только рабы, почти животные… — Грон хмыкнул, и Зеленоглазая торопливо погладила его по руке. — Ты не такой, я знаю, но я видела троих из тех, кто предназначен мне. — Она вздрогнула.
Грон осознал, что все еще держит ее на руках, и осторожно поставил на ноги. Потом попытался успокаивающе улыбнуться.
— Ну ничего, переждешь до завтра, а там, может, Сиэла появится.
Девчонка подняла на него серьезные глаза и покачала головой:
— Нет, они будут искать меня всю ночь. Они найдут меня. Мне этого не избежать.
— Это мы еще посмотрим, — сурово произнес Грон.
— НЕТ! Ты не будешь драться с ними! Ты умрешь, они убьют тебя, а если нет, то тебя отправят к священным псам.
— Тогда бежим.
— Как? Вечерняя стража в два раза больше дневной.
Грон хотел сказать, где он видел всю эту стражу, но понял, что это было бы справедливо, только если бы он был один. Вниз по обрыву Зеленоглазая бы не спустилась, он видел, как она умела карабкаться даже по выщербленной каменной кладке.
— Ну и что ты предлагаешь?
Она посмотрела ему прямо в глаза, плотно сжав губы. Потом потянулась к нему. Он ошалело отстранился.
— Я хочу, чтобы первым был ты.
— Чего? — Грон удивленно вытаращил глаза, потом мотнул головой. — Но ведь…
— Все равно, — твердо произнесла Зеленоглазая, — потом все равно, пусть будут они, но первым — ты.
Эти глаза, они смотрели так требовательно. Она сделала шаг назад и запела какую-то тягучую, ритмичную мелодию, тряхнула волосами и пошла танцем, ведя ритм пощелкиванием пальцев и хлопками в ладоши. Грон почувствовал, как по спине побежали мурашки, а волосы и все остальное встало дыбом. Она крутанулась на пятках, сбрасывая тунику, скользнула к нему и отпрянула, обдав лицо и грудь водопадом волос. Грон почувствовал, что больше не может смотреть на это, и прыгнул вперед. Она, как кошка, извернулась и встретила его, раскрыв руки.