Парень в билетной кассе на пароме на Файр-Айленд взглянул на меня раз, другой, третий, потом пожал плечами. На нем была флисовая парка, и он постоянно прихлопывал руками в толстых шерстяных рукавицах, проклиная неработающую плиту и поглядывая с сомнением и опаской на темнеющее небо. Да, паром ходит. Как часто, он понятия не имеет. Сейчас не сезон, и сообщение нерегулярное, не то что летом. Последний ушел около часа назад и вроде бы не затонул. Когда вернется? А кто его знает? Если погода не ухудшится, то я могу рассчитывать перебраться на Файр-Айленд в ближайшие два-три часа. Обнадежив меня таким вот образом, он указал на выкрашенную белой краской лачугу с двумя окнами, дверью и вывеской со словами «Клэм-бар Порки» над покатой шиферной крышей, где я мог бы скоротать время.
Внутри было тепло, горел огонь. Тесно составленные деревянные столы и стулья; потолок с открытыми деревянными балками; клетчатые, голубые с белым, ситцевые занавески и длинный, во всю стену, бар, заставленный подносами с черничными маффинами и, как свидетельствовала карточка на стене, домашнего приготовления пончиками. Хватало здесь и артефактов, поддерживающих тему моря и морепродуктов: настольные лампы с изображениями лобстеров и раковин; растения, свисающие с потолка на веревочных кашпо; карта старого Лонг-Айленда и прибитый к деревянной доске двадцативосьмифунтовый лобстер. Написанные от руки таблички на стенах сообщали, что «здесь готовят моллюсков, которые прославили Лонг-Айленд», а «рутбир подается в замороженных кружках». Присутствовало и то, без чего уже не обходился ни один претендующий на роскошь американский ресторан, – вода «Перрье».
Я заказал пиво и ракушки. Мальчонка в бейсболке, сидевший на барном стуле и тыкавший ножом в подставку для пивной кружки, принял заказ и тут же умчался в кухню, крича во весь голос, что «там леди хочет, чтоб ее обслужили».
Некоторое, довольно продолжительное, время спустя девочка в матросской форме положила на стол что-то завернутое в фольгу, развернула, и я увидел огромную гору беловато-бежевых ракушек самого разного размера, от средних до больших, и из каждой высовывалось нечто серое и сморщенное, отдаленно напоминающее слоновий хобот. По разделу привлекательности блюд лонг-айлендские пропаренные ракушки должны возглавлять список десяти самых отвратительных созданий, подлежащих съедению человеком. Что же касается вкуса, то тут у них конкурентов мало.
Я поднял голову – мальчишка в бейсболке и девочка смотрели на меня с нескрываемым любопытством. Не говоря ни слова, я взялся за вторую ракушку, когда услышал смешок. Другая девочка в матроске спряталась за дверью, но потом осторожно выглянула.