– Есть другой вариант.
– Знаю. – Впервые за время разговора мы посмотрели друг другу в глаза. – А они меня примут?
– Не знаю. Я на ЦРУ не работаю. Я вообще на американцев не работаю.
– У тебя британский акцент. Мне это сразу странным показалось. Работаешь на англичан?
– Да.
Ему достало учтивости, чтобы улыбнуться.
– Как говорят американцы, сегодня просто не мой день, да?
Я опустил глаза. Потушил сигарету.
– Не обязательно. В данный момент мы от любви к Штатам не задыхаемся.
Он посмотрел на меня внимательнее.
– Если согласишься поиграть на моей стороне, я могу и не сдавать тебя прямо сейчас. А может, и вообще не стану.
Впервые за время нашего короткого общения лицо его просветлело, а в глазах мелькнула надежда.
Я вышел из бунгало ближе к полуночи. Последний паром должен был вот-вот уйти, и тогда мне пришлось бы ждать следующего до утра. Перед уходом я связал Каравенова и Спящую красавицу, заткнул им рот кляпом и перевернул комнату, чтобы все выглядело как ограбление и послужило объяснением той неприятной головной боли, с которой Спящая красавица встретит утро.
Я выключил свет и подождал немного, пока глаза привыкнут к темноте. Осмотрел прилегающую к дому территорию. И никого не заметил. Ветер окреп, что вместе с шумом моря служило хорошим прикрытием для запланированной акции. Осторожно, то и дело поднося к глазам бинокль, я прошел к боковой стороне бунгало. Каких-либо неприятностей со стороны Каравенова ожидать не приходилось; не полагаясь на искренность русского, я связал его вполне надежно – если ему и удастся освободиться, то не раньше, чем через несколько часов.
Добравшись до задней стены бунгало, я поднял бинокль и посмотрел на крышу дома напротив – стрелок все еще был там, и ветер трепал полу его макинтоша. Вот уж кому не позавидуешь. Я знал, каково ему приходится, но особого сочувствия не испытывал. Однажды мне пришлось делать что-то подобное, тогда было еще холоднее, и я провел в засаде почти три дня.
Подобравшись ближе, я укрылся за зеленой изгородью. Нас разделяло футов двадцать. Переложив «беретту» в левую руку, я поднял с земли камешек, тщательно прицелился, понимая, что второго шанса не будет, и с силой бросил. Камешек ударил ему в спину, и незнакомец глухо крякнул от боли и неожиданности. Винтовка скользнула вниз, за ней последовал и сам стрелок. Оружие упало на землю раньше, приземление же незнакомца сопровождалось вскриком и ударом более громким и тяжелым. Я перекинул пистолет в правую руку и некоторое время оставался за кустом. Незнакомец лежал не шевелясь. Я подождал еще немного, но так и не заметил признаков жизни. И подошел к нему.