– Паскаль! Это Матиас!
Он ждал. За маленьким кругом света, который отбрасывал фонарь, ведущая к колоколам деревянная лестница тонула в абсолютной темноте. Придется ли ему подниматься на эту проклятую колокольню? Тангейзер сомневался, что после подъема у него хватит сил для того, что его там ждет. Он наклонился, чтобы размять напряженные мышцы спины, а когда выпрямился, в глаза ему смотрело дуло пистолета.
Пот, покрывавший спину рыцаря, мгновенно стал холодным.
Паскаль опустила пистолет и вышла на свет.
– Ты первая, у кого был шанс меня прикончить, – сказал ей Матиас.
– Шанс? – не поняла дочь печатника.
– Иди ко мне, девочка.
Малан перепрыгнула через несколько последних ступенек и прижалась к его груди. Тангейзер тоже обнял ее. Какая маленькая! Почему-то он запомнил ее не такой, более высокой и крепкой. Он подумал о том, что ей пришлось пережить. Отец. Сестра. Ужас. Нужно было дать ей несколько секунд, чтобы она пришла в себя. Но больше и не потребовалось. Паскаль отстранилась. Ее глаза и волосы сверкали, словно отполированный обсидиан.
– Я видел Флер, – сказал госпитальер. – Мне очень жаль.
Девушка кивнула.
– Остальные готовы к путешествию?
– Да. А куда мы едем?
– Домой.
Она улыбнулась. В первый раз после «Красного быка».
– Риск не меньший, чем оставаться здесь, а может, и больший, зато награда несравнима, – предупредил ее Матиас.
– Плевать мне на риск.
Она была полна страсти. Она была жива. Ее энергия передалась уставшему рыцарю.
– Я нашел свою жену Карлу и нашего новорожденного ребенка. Они ждут внизу, – рассказал иоаннит девушке.
Паскаль заморгала, и на ее лице проступило разочарование, через секунду уступившее место вежливой улыбке. Тангейзер все понял и очень удивился. Для него она была просто девочкой, по крайней мере, до сих пор. Но сама Паскаль думала иначе.
– Когда я сказал Эстель, что иду за тобой, она предположила, что ты одна из нас. Я не совсем понял, что она имела в виду, но ответил утвердительно. Я имел в виду, что мы с тобой похожи, – добавил рыцарь.
– Надеюсь.
– Не стоило бы.
– От этого я не откажусь ни за что на свете.
Паскаль очертила руками круг, охватывающий их обоих, и Тангейзер увидел пятна разного цвета на ее ладонях. Теперь эта девушка печатает самой черной из красок. Он почувствовал, что открыл дверь в самые темные уголки ее души, дверь, которую следовало бы держать запертой, но свет, вырвавшийся оттуда и осветивший обсидиан ее глаз, поразил его.
– Мы помечены судьбой, чтобы она могла узнать нас и сделать своими любимыми игрушками. Несколько минут назад, до того, как я узнал, что ты здесь, я решил бросить тебя, – признался Матиас.