Если же дело с выстрелом обстояло иначе, а не так, как рассказывали Стратилат и Илья, — ограничатся вызовом его от всех офицеров эскадрона.
Захватив с собой Илью, которому, на случай посылки его в Рязань за гусарами, Шемякин приказал дать верховую лошадь, Костиц с Возницыным на своей тройке поскакали в Баграмово.
Пентауров, несколько поуспокоившись после событий того дня, сначала героем разгуливал по всему дому, но затем стал тревожиться и даже мало-помалу обуреваться страхом.
«Будь этот дурак штатский, — размышлял он, поглядывая то в то, то в другое окно — не едет ли к нему еще кто-нибудь, — плевать бы я на него хотел! Не я, а он ко мне прилез! А у этого товарищи есть, гусары, народ отчаянный… Черт их знает, что ждать надо!»
На всякий случай он обыскал весь дом, нашел пару заржавленных пистолетов и столько же сабель и вооружил ими дворовых. Свой пистолет, привезенный им из Петербурга и снова заряженный им, он положил на столе у двери в гостиную и прикрыл его сверху парой книг, попавшихся ему под руку.
Вдруг ухо его уловило звон приближавшегося колокольчика. Он подбежал к окну и увидал, что во двор верхом на буланом коне внесся гусар, за ним показались серая тройка и экипаж с двумя незнакомыми в голубых ментиках.
Пентауров бросился в девичью, где по его приказу сидели вооруженные саблями и пистолетами дворовые, вызвал их в коридор и стал позади них около двери в гостиную.
В зале послышалось мерное бряцание шпор; тяжелые шаги остановились посреди нее.
В коридор влетел перепуганный лакей.
— Барин, приехали! — просипел он, словно только что смертельно простудившись в зале.
— Зачем? — так же сипло спросил Пентауров, не выходя из засады.
— Не знаю… Вас видеть хотят!
— Спроси: зачем?
Лакей исчез, и через секунду раздался львиный рык Возницына:
— Видеть его желаем… черт!
Лакей, как овца от волка, шарахнулся назад.
— А ви-ви-ви… — только и мог доложить он Пентаурову.
— Идите все… иди!… — пробормотал Пентауров, толкая вперед свою охрану.
В дверях залы она остановилась, и гусары увидели четверых вооруженных детин, за которыми светилась багровая плешь, достававшая им только до плеч.
— Что вам угодно? — спросила плешь; плечи дворовых раздвинулись, и между ними показалось лицо хозяина.
— Вы господин Пентауров? — спросил Костиц.
— Я! -
Костиц закрутил ус и с пренебрежением поглядел на него.
— Не угодно ли вам выйти поближе: вас никто не тронет!
— Я, знаете ли, не виноват, что я вас так встречаю! — заговорил Пентауров; отсутствие в руках прибывших оружия и обещание «не трогать» придали ему храбрости, и он выбрался из-за спин телохранителей. — С кем имею удовольствие говорить?