– У нас нет доказательств. И не появится.
– Он этого не знает.
Мюнстер задумался.
– Он в любом случае это скоро поймет. Если мы знаем, что на его совести три убийства, то очень странно, что он не арестован.
Ван Вейтерен затушил сигарету и отпустил занавеску.
– Я знаю, – пробормотал он. – У меня вырезали кишку, а не мозг.
Ван Вейтерен тяжело вздохнул и сунул в рот зубочистку. Мюнстер заказал пиво и достал свой блокнот.
– Ты задал только те вопросы, которые я написал? – спросил комиссар через некоторое время.
– Конечно, – ответил Мюнстер. – Одна вещь мне не совсем понятна.
– Какая?
– Как он узнал, что она навещала Верхавена в тюрьме?
Ван Вейтерен усмехнулся:
– Потому что она сама ему рассказала, конечно. Скорее всего, как раз перед смертью. По словам сестры Марианны, он был с ней рядом в последние сутки.
– Значит, она облегчила душу на обе стороны?
– Можно и так сказать. Лучше бы она промолчала. Это сохранило хотя бы одну жизнь. Но люди несколько зациклены на правде.
– Каким образом?
Ван Вейтерен допил остаток пива.
– Правда – тяжелая ноша, – ответил он. – Нести ее самому долгое время бывает не под силу. Остается только желать, чтобы люди поняли, что нельзя бросать ее как попало.
Мюнстер задумался.
– Так я никогда об этом не думал, – сказал он и посмотрел в окно. – Но в этом конечно же что-то есть. Во всяком случае, по нему нельзя сказать, чтобы он был напуган.
– Нет, – вздохнул Ван Вейтерен. – Видимо, потребуются дополнительные меры. Ну а теперь езжай домой, я немного посижу поразмышляю.
Мюнстер сказал:
– Комиссар может рассчитывать на мою помощь, если она потребуется. Полагаю, что дело по-прежнему приостановлено?
– Да, практически закрыто. В любом случае, спасибо.
Мюнстер вышел из бара и, когда стал переходить наискосок улицу, вдруг снова почувствовал жалость к комиссару. Уже во второй раз за короткий срок, всего лишь за какой-то месяц, – может быть, действительно правильно говорят: чем старше становишься, тем больше похож на человека.
Хотя вроде бы это говорили о горной горилле… или еще о ком-то?
39
Клуб находился в подвальном помещении в глубине узкого тупика, который начинался от площади Кронина и заканчивался фасадом пожарной части. На всех картах города и на закопченном, плохо читаемом указателе над антикварной лавкой Вильдта он был обозначен как Цуйгерс стейг. Но в народе его называли не иначе как Стюкаргрэнд[8] после необыкновенно жестокого убийства, произошедшего там в конце девяностых годов девятнадцатого века, когда части тел двух убитых уличных женщин разбросали по всему двадцатиметровому тупику. Обнаружил их двадцатидвухлетний капеллан собора, которого после этого случая пришлось поместить в сумасшедший дом «Майона» в Виллемсбурге, а преступник так и не был найден, несмотря на старания полиции.