Вследствие этого посольства в 1619 году приехал в Архангельск английский посол Дюдлей Дикс с деньгами, но, узнав, как видно, об осаде Москвы поляками, возвратился из Холмогор, сдавши дела дворянину Финчу и купеческому агенту Фабину Смиту, которые и отправились в Москву. Царь сначала не принял их как послов, потому что в верющей королевской грамоте они не были названы, но потом принял: деньги, 20000 рублей, были у них взяты на время, с обещанием отдать назад. Когда война с Польшею была окончена, в июле 1620 года приехал в Москву Мерик и был принят царем и патриархом: патриарх сидел подле царя по правую сторону, бархатное место его было сдвинуто с государевым местом, но образ над патриархом был особенный с застенком, по правую сторону патриарха на окне стоял крест на золотой мисе; митрополиты, архиепископы и епископы сидели от патриарха по правую сторону, а бояре, окольничие и дворяне большие сидели по-прежнему от государя по левую сторону в золотых шубах и черных шапках; по правую сторону на окольничьем месте, поотодвинувшись от духовенства немного, сидел окольничий Никита Васильевич Годунов да казначей Траханиотов, потому что Годунов встречал и являл посла, а Траханиотов являл поминки. Годунов, являя посла, обращался к обоим великим государям, но руку целовал посол только у одного царя. Посол говорил речи и царю и патриарху: когда патриарх, выслушав речь, встал, поклонился по обычаю и спросил про королевское здоровье, то царь в это время для отца своего встал же, грамоты посол подал две – царю и патриарху. Мерик говорил царю и патриарху особо (называя царя кесарским величеством), что король обрадовался заключению мира с Польшею и освобождению Филарета; потом подал поминки двойные – царю и патриарху: царю – солонку хрустальную, обложенную золотом с дорогими каменьями и жемчугом, инорога серебряного вызолоченого, льва серебряного вызолоченого, птицу струса (страуса) серебряную вызолоченую, пять кубков серебряных вызолоченых, две фляги серебряные вызолоченые, лохань да рукомойник серебряные вызолоченые, сосуд каменный, покрышка и поддонник у него золотые, разные шелковые материи и сукна, два попугая индейских, зверя индейского антилопа; патриарху – сосуд хрустальный, обложенный вызолоченым серебром, четыре кубка с вызолочеными покрышками, рукомойник да лохань серебряные вызолоченые, бархат, атлас, кресла, обитые бархатом вишневым, шитые золотом канителью.
При переговорах с боярами Мерик объявил, что Дюдлей Дикс привез государю на вспоможенье 100000 рублей, но что Финч и Смит всех этих денег не отдали, а дали только малую долю – 40000 ефимков, или 20000 рублей: король, посылая деньги, не велел просить никакого заклада, велел только говорить о письме за царской печатью для укрепленья. Потом Мерик жаловался, что английские купцы потерпели большие убытки (именно 144000 рублей) от Смутного времени, от грабежа и от того, что обедневший народ не покупает их товаров, наконец, от того, что деньги русские стали легче весом: прежний рубль равнялся 14 шилингам английским, а теперь тот же рубль стоит всего 10 шилингов; кроме того, убыток от прикащиков и слуг, которые исхарчили много их гостиных денег, да сосватались и поженились на московских урожденках или вступили в службу к государю, нарочно подданство приняли, чтоб гостям английским кривду учинить и отчета господам своим никакого не отдать: вследствие этого Мерик просил, чтоб ни одному прикащику и слуге нельзя было в России жениться и в службу вступать без ведома и позволения большого гостя английского, чтоб сперва они ехали в Англию для счета с гостями, а потом уже могут вступать в царскую службу. Наконец, Мерик опять начал просить дороги Волгою в Персию. Опять государь велел собрать гостей московских, сказать им о просьбе Мерика да прибавить, что англичане за дорогу в Персию дадут в помощь казны, что будет пригоже: „Государь царь и святейший патриарх велели вам, гостям, об этом объявить да вам же велели объявить: ведомо вам всем, что по грехам в Московском государстве от войны во всем скудость и государевой казны нет нисколько: кроме таможенных пошлин и кабацких денег, государевым деньгам сбору нет, а городам разоренным дана льгота; что собиралось казны с вас, гостей и торговых людей, пятинной и запросной деньги, то все государь для вашей легости отставил, а служивых людей, козаков и стрельцов в городах прибыло, жалованье им дают ежегодно, докуки государю и челобитье от служивых людей, от дворян и детей боярских большие, а пожаловать нечем. Если по грехам будет который недруг, то казны готовой нет и вперед завести неоткуда: а если дать английским гостям дорогу в Персию, то не будет ли от того московским гостям и торговым людям помешки и оскуденья?“