— Но я не наездница.
— Только когда не сидишь на драконе, — посмотрел на меня желтоглазый Стас. — Если он позволил тебе это, значит, посчитал достойной.
Подумав с минуту, я чуть презрительно улыбнулась:
— Думаю, Тиамат уже давно затребовала новую марионетку. Еще с первого дня моего здесь появления.
— Кто такая Тиамат? — спросил Бали.
— Душа Тарин Дастан, — рассеяно пожала я плечами.
От всего произошедшего сегодня я медленно, но верно начала впадать в апатию. Такое бывает. Это как в детстве, когда кружишься, кружишься, потом падаешь — и мир все еще вертится вокруг тебя, но с его остановкой приходит и тошнота. Вот и меня сейчас тошнит.
От этих стен, от недомолвок, от стылого горного ветра, от незнания и немощи, от опостылевшего одиночества.
Я знала лишь одно лекарство, способное на время облегчить мои страдания. Лишь одно короткое слово «Хабиби». Но как наступить на горло собственной гордости, единственному, что у меня есть от крови принцессы Вольской.
— Кстати, она зовет тебя, — усмехнулся Стас. Видно, опять телепатия драконова. — И заодно Бальтазара — познакомиться.
— О-о, — простонала я и скосила на демона взгляд. — Только ему снова переодеваться надо. И зачем тебе трансформироваться приспичило? Так никакой одежды не напасешься.
— Ведь есть морок.
— Ага. Вообще-то истинному дракону все равно в одежде ты или без. Но вот конкретно эта старая перечница заплюет тебя шпильками. Иногда мне кажется, что крепость построили только для того, чтобы не дать одной ворчливой драконихе терроризировать весь мир.
В общем, пред мутные очи старушенции мы предстали где-то через час. Бали — одетый, я — отошедшая от самокопания и порывов сделать глупость.
Демон спокойно поздоровался с драконицей и при этом церемонно поклонился. Даже попытался поцеловать лапищу, но Тиамат кокетливо погрозила. А говорит: — Нет у нас кокетства, нет у нас кокетства…
Я привычно уселась на плоском камне, покрытом мягчайшим ковром из шерсти илиских овец, а они там на диво мягкие да пушистые. Бальтазар же встал прямо надо мной и сложил руки на груди, демонстрируя собой монолит спокойствия и уверенности, за котором так легко скрыть огромную силу. «Эх, хорош мерзавец», — подумала я, бросив на него взгляд. И чего я в него в свое время не влюбилась, с Бали ведь всегда было как-то проще.
Вообще с любым проще, чем с этими двумя…
Я напряглась и уже привычно посоветовала себе не мечтать. Со своей везучестью я была уже знакома, и как-то страшно в который раз разочаровываться. И все же… иногда так хотелось надеяться — а вдруг, а если, а возможно. И мне не придется выбирать и превращать свою жизнь в сплошное страдание. А это уже неизбежно, если любишь двоих.