Пусть тяжелит её мед ваших сот, укрепляющий разум…
Умоляй, не умоляй – не увлекут за собой.
Медом своим не утяжелят.
Что же нам остается? Чем пробавляемся?..
Садится на окно, у меня над головой, та самая ворона, которой я любопытен.
Вышагивает по выпуклому его пластику, выказывая себя, постукивает клювом для острастки, будто желает разбить окно и пробраться внутрь, к компьютеру, накаркивает с расстояния характеры, диалоги с конфликтами – с нее спрос.
Является без вызова Моти-водопроводчик в заляпанной спецовке, большой и медлительный, хмурый и улыбчивый. Усаживается за мой стол, перебирает текст, разобрав на слова, перекраивает без жалости абзацы, прочищая заторы, собирает заново к изумлению автора. И неплохо получается, ей-Богу, неплохо.
Я не сетую.
Годится ворона, лишь бы почаще накаркивала.
Годится и Моти-водопроводчик.
Такое у меня понятие.
– Вам хорошо, – огорчается сведущий человек. – Вы, теперешние, мало что знаете. А я придумаю – было у того, было у этого… Какое уж тут сочинительство!
– Не слушай его, – уговаривает Гоша, мой герой, запрятавшись в глубинах книги. – Что выдумал, то твое… Остаться бы с этим занятием до конца дней. Перекатывать слово – леденцом во рту, к созвучию гласных-согласных, худо ли?..
Читатель поинтересуется:
– Ваш Гоша – графоман?
– Не думаю.
– Его ворона накаркала?
На провокационные вопросы не отвечаю.
Бурчу под нос. Сам себя убеждаю:
– Ну и пусть, ну и ворона… Поэту нужна трагедия для вдохновения. Но их же много, поэтов, где взять столько трагедий? На всех не напасешься. На прозаиков не напасешься тоже.
Доказываю невесть кому:
– Нынешняя трагедия не приходит на котурнах. Нынешняя является в шлепанцах, шаркая по полу, – не всякому распознать...
Завершаю не без умысла:
– И у нас, у прозаиков, бывают откровения – поэту не по плечу. Сорвать лист с дерева, растереть пальцами, ощутить его кожистость, вдохнуть терпкую горечь…
А на улице Гиллеля подошла ко мне женщина с расширенными зрачками и беспокойным взглядом, который не уловить.
– Купите мои стихи. За пять шекелей.
– Непременно.
Заплатил пять шекелей, получил тетрадный лист в голубую линейку, оборванный по краю, на листе – десять строк, написанных нестойким почерком, словно водили по бумаге куриной лапкой. Разобрать было не просто, и вот это стихотворение в вольном пересказе:
Пришло лето.
Лето явилось в Бейт ѓа-Керем.
Цветы с гор
и утренняя прохлада –
всё это мне,
ко мне в Бейт ѓа-Керем.
Ставить вопросительные знаки не трудно…
…еще проще – знаки восклицательные, но точка, неприметная точка на жизненном пути не каждому под силу.