«Его возьми, его, – молил Беппо, тыча лапой в направлении шпрехшталмейстера. – Или этого, с гирями. Или клоуна, даже обоих. Только не…»
Время шло, представление близилось к концу, а Смерть, завороженно глядя на арену, еще не выбрала.
– Факир, где факир? – суетился в двадцати метрах под Беппо Честняга Аршамбо. – Его выход, где это чертово цыганское отродье?
– Хозяин, – метнулся к Честняге из темноты рыжий клоун. – Факир на манеж не выйдет, у него скрутило живот. Стесняюсь сказать: блюет.
– Проклятье! Где канатоходец?
– Уже под куполом.
– Кто-нибудь, крикните ему, пусть выходит!
* * *
Смерть и не заметила, как единым мигом сгинули два часа. Она пришла в себя, лишь когда образовалась заминка после очередной клоунады. Смерть встрепенулась, подобралась: представление заканчивалось.
– А сейчас, в финальном номере, – зычно кричал с арены толстячок в дурацкой шляпе, – перед вами выступит непревзойденный мастер эквилибра, канатоходец…
Смерть не дослушала. Придется брать канатоходца, невозмутимо решила она. Выбора уже не осталось. Что ж…
Портьера под куполом цирка распахнулась. Канатоходец в щегольском широкополом цилиндре, застыв, стоял на краю помоста. Необходимый для поддержания равновесия шест-балансир он почему-то держал под мышкой.
– Прости, – сказала канатоходцу Смерть.
Секунду-другую тот еще постоял, переминаясь с ноги на ногу, затем бросился с помоста на проволоку. Смерть махнула костлявым запястьем. Канатоходец оступился, пошатнулся и, не удержав равновесия, полетел с двадцатиметровой высоты вниз.
* * *
– Цилиндр, он схватил мой цилиндр… И шест…
На арене, в опилках, раскинув в стороны лапы, мертвыми глазами глядел в купол цирка старый облезлый шимпанзе.
Слезы текли у Малыша Луи по щекам.