Джейкоб мог бы поговорить с Лайзой и без него, но ничего не смог бы понять из ее слов. Ну, а Заноза без Лайзы немногое сумел бы рассказать о Ясаки.
— Хочешь сказать, он живет уже без малого пятьсот лет?
— Он не живет, а не умирает, — возразила Лайза, — думает, что ему рано умирать. Он еще не все умеет, не всему научился.
— Не, ну, нормально, а? — в голосе Джейкоба было искреннее возмущение, — я тоже много чего не умею, но умер же.
— Куча народу мрет, не умея вообще ничего, — признал Заноза. — Тебя хоть подняли.
Он, в отличие от Лайзы, не считал афат воскрешением. Он, в отличие от Лайзы, знал, что их троих вообще нет. А вот Ясаки, похоже, был.
— Люди умирают, потому что не хотят уметь так, как хочет Ясаки, — объяснила им Лайза с терпением учительницы младших классов. — Если бы хотели — жили бы, пока не научатся. Всегда. Нельзя научиться до конца. А если научишься — станешь как Бог, и все равно не умрешь. Ясаки горит, внутри горит, так сильно хочет уметь так много, что внутри у него огонь. Это же больно, — она закрыла глаза. — Бедный Ясаки. В каждом его выстреле три стрелы. Стальная, ранящая плоть, призрачная, ранящая дух, и — черная… его кормят черные стрелы.
— У него пистолеты, — напомнил Заноза.
— Смотришь, и не видишь, — Лайза постучала его костяшками пальцев по лбу, — слишком много думаешь. У Ясаки лук. И три стрелы в колчане. Стальная, призрачная и черная. Когда черная стрела находит живого, Ясаки съедает его.
— Это ты сейчас о чем говоришь, детка? — уточнил Джейкоб, — он ест трупы? Или людей живьем?
Интересовался он в целях исключительно познавательных. Джейкоба не смутили бы оба варианта. Заноза, по правде сказать, понятия не имел, что может смутить мертвяка, который, в принципе, не верит ни в чью реальность, кроме собственной.
Интересная у них тут компания. Лайза, принимающая на веру все мыслимые сказки и фантазии, Джейкоб — не верящий ни во что, кроме себя, и он сам — уверенный в реальности окружающего мира и в том, что его в этом мире нет.
А ведь Джейкоб-то не псих и не сумасшедший.
От этого только интереснее.
— Ясаки ест жизнь, а не мясо, — Лайза укоризненно взглянула на Джейкоба, — ты очень грубый, тебя плохо воспитывали.
— Не то слово! Так что же, когда он убивает живых этой третьей пулей, он забирает их жизнь и тем кормится. Как мы кровью?
— Уже пятьсот лет, — Заноза хмыкнул, — сколько ж он народу положил?
— Ему не нужно кормиться, — Лайза, кажется, начала уставать от их тупости, — не нужно. Он не может умереть, будет есть или не будет — все равно не умрет. Он ест для радости. Что вы еще хотите знать? Он научит тебя всему, что умеет, — она посмотрела на Занозу, — не только стрелять. А Убийца вампиров заберет тебя у него.