Смертельно перепуганная пожилая немка и безрукий немец вышли из подвала, с изумлением глядели на то, как русские солдаты собирают разбросанные по двору вещи. Происходило нечто недоступное их разумению: одни русские солдаты въехали во двор, перевернули все вверх дном, набили чемоданы и уехали с ними; другие русские водворяют порядок в доме, собирают брошенные вещи.
— Смотрите, ребята, мундир. Видать, крепкий фашист обитал здесь.
Верба поговорил с перепуганной немкой, потом с немцем. Это были слуги немецкого генерала в отставке. Накануне паники и всеобщего бегства генерал выехал со своим сыном, обер-лейтенантом танковых войск, в Берлин и не вернулся. Слуги остались в городе охранять имущество хозяина. Когда трое неизвестных солдат, выполняя приказания женщины, вошедшей в дом вместе с ними, стали выносить чемоданы, немка закричала.
— Замолчи! — приказала ей женщина и поднесла к лицу пистолет. Колени у немки подломились, она онемела.
«Откуда она взялась, эта женщина… с пистолетом?.. Чьи мародеры? Кто им дал трехтонку?» — размышлял Верба.
Номер трехтонки ВТ-34-34 он запомнил прочно. Обо всем случившемся он немедля донес в политотдел дивизии, и вскоре выяснилось, что это была группа немецких мародеров, переодетых в форму советских солдат.
Перед рассветом снова пошел по ротам полка.
В покинутых домах осталось много мягких, пышных подушек, и солдаты спали на них крепким сном. Не воспользовался мягкой постелью только один солдат — первый номер ручного пулемета Рогов. Он лежал на полу, положив под голову свой немного разбухший мешок. Спал он крепко, обняв пулемет.
Верба попробовал вытащить пулемет. Солдат, не просыпаясь, придавил ногой приклад. Верба потянул за лямки вещевой мешок. И тут Рогов мгновенно проснулся:
— А? Что? Куда? Мой мешок?
— Что у тебя в мешке?
— «Энзэ», бельишко, полотенце, табачок, — быстро ответил Рогов.
— А еще что?
— Еще… боеприпасы.
— И зачем тебе столько боеприпасов в мешке таскать?
— Там еще, товарищ полковник кое-какое барахлишко…
— Какое?
— Да так… Сыну на шаровары, жене на кофточку и матери на полушалок. Пишут — обносились очень.
— Где же ты все это купил?
— Товарищ подполковник, да неужели мы не понимаем! У бедных мы ничего не трогаем, но тут богатых фашистов полно. Грабили они наши города и села? Грабили. Так разрешите нам хоть маленький процент с них взять…
— Не разрешаю, — резко ответил Верба.
— Так я и знал, — подумав, сказал Рогов. — А ведь я спросонок-то всю правду вам сказал. И даже сон-то мне такой привиделся: будто получили от меня дома посылку и, знаете, изобразить невозможно, как радуются. Сынок шаровары примеряет, жена надела новую кофточку и ко мне грудью липнет… И вдруг слышу, тянет кто-то из-под моей головы эти гостинцы. Я и проснулся мигом. Если бы кто-нибудь другой это сделал, а не вы, ей-богу, двинул бы в переносье…