– Постельный режим, – посоветовала Лоубир из закрывающейся дверцы. – Легкое снотворное.
– Прощайте, – сказал Недертон. – Прощайте навсегда.
Дверца – единственная незавуалированная часть машины – исчезла за мельтешением пикселей и стала удаляться под затихающий шорох невидимых шин.
– Сюда, – сказала Тлен, прижимая «медичи» к его запястью и продолжая тянуть за руку. – Если тебя вырвет у Льва дома, Оссиану придется за тобой убирать.
– Он меня ненавидит. – Недертон оглядел улицу, лениво гадая, сколько зданий тут объединено с домом Льва.
– Ничего подобного, – ответила Тлен. – Хотя в своем нынешнем состоянии ты и вправду малоприятен.
– «Состоянии»! – с горькой издевкой повторил Недертон.
– Говори тише.
Тлен провела его по ступеням в дом, мимо дождевиков и резиновых сапожек в прихожей. Мысль о Доминике заставила Недертона заткнуться.
В лифте он почувствовал себя если не лучше, то по крайней мере спокойнее. «Медичи» явно действовал.
Они спустились в безмолвный гараж и залезли в тележку для гольфа. Тлен крепко пристегнула Недертона ремнем и повезла к гобивагену.
В яхте она выпустила его руку и убрала «медичи».
– Ляжешь наверху. Ее перифераль в задней каюте, перифераль Антона – в хозяйской.
Тлен коснулась чего-то на стене; из полированной стены почти бесшумно выпала невидимая прежде лестница, ее туго натянутые стальные тросы блестели.
– Иди первым, – сказала Тлен.
Недертон с трудом выбрался в «воронье гнездо»: стеклянные стены и серая кожаная обивка.
– Это гидротерапевтическая ванна, опционально, – сказала Тлен. – Пожалуйста, не включай ее. «Медичи» ввел тебе кое-что для сна и кое-что от похмелья. Вот туалет. – Она указала на узкую, обитую кожей дверь. – Сперва туда. Потом спать. Мы позовем тебя к завтраку.
Тлен повернулась и пошла вниз по лестнице, напомнившей Недертону сырорезку.
Он сел на обитую кожей полку, гадая, служит ли она частью ванной, снял ботинки, потом пиджак, не без усилий поднялся и толкнул дверь-гармошку. За ней оказался комбинированный писсуар-раковина, который, видимо, мог служить и унитазом. Недертон помочился и проковылял обратно к вмонтированной в стену койке. Лег. Освещение сразу погасло. Недертон закрыл глаза, пытаясь сообразить, что такое ввел ему «медичи». Что-то приятное.
Проснулся он – как показалось, почти сразу – от шума внизу.
Оттуда пробивался свет, хотя здесь, в «вороньем гнезде», было темно. Недертон сел, чувствуя невероятную ясность в голове и полное отсутствие похмелья. Внизу кого-то рвало. Недертон подумал, что, может быть, он спит и его тошнит во сне, однако гипотеза не казалась слишком правдоподобной.