Чуть дальше стояли три больничные койки с белыми матрасами в не до конца снятой пузырчатой пленке, три капельницы и штабель упаковочного пенопласта высотой с Флинн.
– Что это? – спросила она.
– Тлен продиктовала, я заказал, – ответил Мейкон.
– Я думала, ты лазарет открываешь, – заметила Флинн. – Для больницы что-то сильно говнецом припахивает.
– Сантехник уже выехал, все исправит, – сказала Шайлен. – Электрика в норме, мини-пейнтбольщики поставили розеток – хоть попой ешь. Буду помаленьку прибираться в перерывах между основными делами.
– Мы снова туда, верно? Койки для нас? – спросила Флинн.
– Коннер первый, – ответил Бертон, укладывая того на ближайшую.
– Только что закончил печатать ему новый телик, – сказал Мейкон. – Такой же, как у тебя, Флинн. Тлен считает, ему надо поскорее акклиматизироваться. Пока его перифераль упражняют с помощью облачного ИИ.
Флинн глянула на Мейкона:
– Ты уже во все въехал?
– Главная часть работы. По большей части все логично, но иногда упрешься в такое, что кажется невозможным или в корне неправильным. Тогда Тлен либо объясняет, либо говорит не брать в голову.
Флинн обернулась. Бертон разговаривал с Шайлен. Слов было не разобрать, но чувствовалось, что Шайлен уже не лезет на стенку, как раньше, стоило им оказаться рядом.
– Она продала фабу? – спросила Флинн.
– Да, – ответил Мейкон. – Не знаю за сколько, но, думаю, за много. Очень кстати, а то я в последнее время здорово замотался, а она тут как рыба в воде.
– Как она с Бертоном?
– Нормально.
– Был напряг. Еще день или два назад.
– Да, – согласился Мейкон. – Но при том она ухитрялась кормить себя и еще многих в городе за счет дела, которое было не «Мега», не лепка наркотиков и хотя бы отчасти не левое. В этом смысле, я бы сказал, она не изменилась. Просто стала сосредоточенной.
– Я не думала, что она когда-нибудь успокоится насчет Бертона.
– Что тут действительно меняется, – продолжал Мейкон, – так это экономика.
Флинн вспомнила, как они в старших классах изучали гражданское право. Мейкон тогда единственный понял про коллегию выборщиков. Сидел очень прямо и объяснял им всем. С таким же, как сейчас, выражением лица.
– В каком смысле? – спросила она.
– На макро– и микроуровне. На микроуровне Пиккет уже не самый богатый человек в округе. – Мейкон поднял брови. – А вот на макроуровне супержесть. Рынок взбесился, все стоят на ушах, Хома гудит, слухи ходят самые бредовые. И все с тех пор, как Бертон вернулся из Дэвисвилла. Это все устроили мы. Мы и они.
– Кто «они»?
Флинн вспомнила, как хорошо он соображал в математике, лучше всех, но после школы не смог пойти в колледж: надо было кормить семью. Мейкон, наверное, самый умный из ее знакомых, сколько бы ни прикидывался дурачком.