– Тлен сказала, кто-то еще оттуда сумел к нам проникнуть. Ты знала?
– Да, – кивнула Флинн. – Нанимают людей, чтобы нас убить.
– Угу. Тлен говорит, сейчас на рынке есть две разные аномальные пролиферации субсекундных экстремальных событий. Мы и они. Ты петришь в субсекундной финансовой фигне?
– Нет.
– На рынке действует уйма хищных трейдинговых алгоритмов. Они эволюционировали и научились охотиться стаями. У Тлен есть люди, которые заставляют эти стаи работать на «Сольветру» так, что хрен кто заметит. Но те, другие, у которых свой черный ход к нам, обладают такими же инструментами или очень похожими.
– И что это значит?
– Что-то вроде невидимой мировой войны, только в экономике. Пока, по крайней мере.
– Мейкон, душа моя! – крикнул с больничной кровати Коннер, обрамленный ореолом разорванной пузырчатой пленки. – Принеси раненому бойцу его катетер, пока какая-нибудь сволочь не сперла.
– А может, я просто сошел с ума, – сказал Мейкон, поворачиваясь к двери.
Флинн прошла в самый дальний угол, за койки и капельницы, и остановилась перед грязным зарешеченным окном. Углы были затянуты пыльной паутиной с мертвыми мухами и паучьими яйцами. Представила, как дети стреляют пейнтбольными шариками по маленьким роботам и танкам в большой песочнице, которая когда-то занимала всю центральную часть помещения. Такое чувство, что это было сто лет назад. Даже два дня казались огромным сроком. Флинн вообразила, как паучьи яйца проклевываются и оттуда лезут не пауки, а неведомо что.
– Хищные алгоритмы, – сказала она.
– Чего-чего? – переспросил Коннер.
– Понятия не имею.
– Она тебе позвонит, – сказала Тлен, передавая Недертону дугообразную полоску бесцветного пластика, вроде женского обруча на волосы. – Надень.
Недертон глянул на обруч, потом на Тлен:
– Надеть?
– На лоб. Не ел, надеюсь?
– Она велела подождать.
Нехорошие предчувствия у него возникли еще раньше, когда Тлен вошла, держа в руках стальной тазик, с которым встречала Флинн. Сейчас тазик стоял на полу, подле самой большой секции кожаной обивки.
Появилась эмблема Лоубир.
– Да? – спросил Недертон раньше, чем она запульсировала.
– Автономный отсекатель, пожалуйста, – сказала Лоубир.
Тлен уже спускалась по лестнице, стальные тросы вибрировали под ее шагами. Недертон опасливо надел обруч, ближе к волосам, чем к бровям.
– Советую лечь, – произнесла Лоубир тоном стоматологической медсестры.
Он нехотя лег, обитая кожей койка с чрезмерной услужливостью подстроилась под его голову.
– Закройте глаза.
– Терпеть этого не могу, – сказал Недертон, закрывая глаза.