– В самом деле? Что ж, тогда мне придется еще брать уроки. Но только у кого-нибудь другого, – заявила она.
– Черта с два! – Его рука сжалась на ее предплечье, и он рванул Оливию к себе, чтобы накрыть ее рот страстным поцелуем – с раскрытыми губами и переплетенными языками. Ее глаза медленно закрылись. Ну хорошо, может быть, еще один раз…
Скрип открываемой двери заставил Оливию отскочить назад.
– Подъезжаем к станции! – кислым тоном сообщил кондуктор. Осуждение в его голосе – должно быть, он видел, как они целовались, – подумалось ей, было подходящим приветствием по поводу возвращения в родной дом.
* * *
Этим утром спящая в первых лучах солнца Оливия Холлидей казалась не старше шестнадцати лет, и Аластер встал с кровати, испытывая чувство отвращения к себе. Он погубил ее. Девушка, умудрявшаяся идти по жизни вперед, не пасуя перед тысячью опасностей, которые подстерегают женщин… Он погубил ее, и не собирается ее спасать.
«И что?» – спросил себя Марвик, идя пешком к своему особняку. В конце концов это составляющая понятия «негодяй». Злодейство – это не просто пылающее торжество по поводу причинения заслуженной боли – это еще и тайная радость по поводу совершения несправедливости. Негодяю попросту все равно. А вот его жертве – нет.
Но, похоже, эта жертва не знает о том, что согрешила. В самом деле, складывалось такое впечатление, что она сделана из какого-то нового вещества, невероятно и неестественно эластичного, жизнерадостного, приготовленного на химической основе, вопреки законам природы. Когда он вернулся в квартиру, она приветствовала его слишком радостно для погубленной женщины. Она, не краснея, посмотрела ему в глаза, а теперь еще и донимает его разговорами о том, почему он этого не сделал. Ничто из того, что он сделал с нею прошлой ночью, не повредило ее сверхъестественному самообладанию, на которое она не имеет права. Незаконнорожденная дочь, служанка, девушка, которая меняет имена так же просто, как шляпки.
Он не мог ставить ей какие-то условия. Даже теперь, когда поезд со стоном затормозил, она сидела, глядя на него вызывающе. Как ей это удается? Марвик понимал источник собственной уверенности: его щитом была власть. Войдя в свой клуб впервые после перерыва, герцог почувствовал ее абсолютную силу с такой же очевидностью, с какой чувствовал кинжал у себя в кармане. Но Оливия, не имеющая ничего, шла по жизни, подняв голову так же высоко, как он, и, кажется, ничто не может заставить ее испытать чувство стыда. Как такое возможно?
Аластер понимал, почему хочет эту женщину. Как инженер, мечтающий о каких-то новых механизмах и приспособлениях, он хотел раздеть ее, разобрать на части, изучить каждую из них и сделать ее секреты своими секретами.