– Мне они показались абсолютно здоровыми. Я хочу сказать, твоя мама немного поморщилась, когда я упомянула Риз, но на этом основании ее едва ли можно подозревать в нездоровье.
Дилан вздохнул, сомневаясь, что сказать. Но он первый начал эту игру в признания и не мог жаловаться на то, что Марни хочет услышать от него ответное.
– Ты права. На вид мои родители здоровы. И еще на вид они счастливая супружеская пара.
Марни вытаращила глаза:
– А разве это не так?
– Мои родители не разговаривают друг с другом – если не считать того, когда они на публике – больше пяти лет.
– Это… м-м-м…
– И это улучшение. Двадцать с чем-то лет назад они только и делали, что скандалили. И самым грязным образом. Орали, швырялись друг в друга разными предметами…
– Почему же они просто не разведутся?
– Вопрос на миллион долларов, хотя он не имеет никакого отношения к разделу имущества. Девичья фамилия моей матери Кэффери. Возможно, тебе это ни о чем не говорит, но союз Кэффери-Брукс сделал их обоих до смешного богатыми и влиятельными, а затем и то, и другое только росло. Никто из них не желает лишиться своего места на Олимпе. Вот они и изображают перед всем миром полную гармонию. Это похоже на безумие. И раз уж теперь ты знаешь все о моей семье, то понимаешь, что я не склонен болтать об этом направо и налево. – Дилан пытался сделать вид, будто его все это не особенно заботит. – Их это устраивает.
– Но это не устраивало тебя. Представляю, что значит расти в такой обстановке.
– Когда мне было лет восемь, они разъехались по разным этажам. Это помогло. А потом меня отправили в закрытую школу, что было еще лучше. – Дилан заметил на лице Марни выражение жалости. Даже Риз – хотя она кое-что знала – он не рассказывал об этом. – Не надо.
– Что – не надо?
– Жалеть меня. Я себя не жалею.
– Ничего не могу с собой поделать. Это можно приравнять к жестокому обращению с ребенком.
– Все семьи неидеальны.
Губы Марни плотно сжались, но она кивнула.
– Верно. – Она отхлебнула еще вина. – Это многое объясняет.
Дилан уже достаточно хорошо знал Марни. Он не стал спрашивать, что она имеет в виду, потому что понимал, она сама все расскажет. Ожидание заняло меньше минуты.
– Твоя мать постоянно говорит об имидже «Брукс Фаундейшн» и о том, как важно его не испортить.
Он кивнул:
– Ради этого мои родители и изображают нормальную семью. Репутация и имидж для них самое важное.
– И еще это объясняет твой эмоциональный багаж, твои разговоры о прочном фундаменте взаимоотношений и надежном партнерстве для совместной работы.
– Это не багаж. Это жизненная философия, основанная на знании того, как выглядит противоположное.