Ювелир уже заплатил ему комиссионные.
— Держите, — сказала Розье, — вот папский франк. Он принесет вам счастье.
— Один франк, — сухо и грубо хмыкнул Буффар. — Мне нужно двадцать пять процентов.
— Что! Двадцать пять процентов? Да ведь это будет восемьдесят два франка пятьдесят сантимов.
— Да.
Розье отсчитала ему деньги. Ее пальцы тряслись.
Вот кто неплохо обеспечен, подумала она, скрежеща зубами.
— Это не все. Еще госпожа баронесса должна мне за прорисовку герба, за составление, переписывание и регистрацию верительных документов. Сущая безделица! Пятьсот франков!
— Пятьсот франков, — рассвирепела Розье, — и вы думаете, что у меня они есть и я их вам сейчас дам! Да вы просто… — Она чуть не сказала «вор».
— Простите, мадам, но вы сами заказали мне эту работу, и будьте любезны вы же мне ее и оплатить.
Буффар положил грамоту в карман редингота и добавил:
— Я мог бы привлечь вас к суду и опубликовать вашу переписку… ту, где вы сознаетесь, что были: «…трактирщицей в “Императорских доспехах”».
Последние слова он произнес с неподражаемым высокомерием.
— Мсье, — смиренно сказала Розье, — не приведи Бог, они вас услышат! Молчите! Вот вам пятьсот франков.
Буффар ушел, вернув Розье ее грамоты о знатности рода, хорошенько и надлежаще заверенные.
— До встречи, госпожа баронесса, — бросил он уже с лестницы очень надменно.
В эту минуту удовлетворенное тщеславие пролило елей на рану, нанесенную скупости Розье.
Следующая сцена произошла спустя два дня в будуаре Розье.
— Матушка, да вы же видите, что она плачет, — говорила Маргерита матери, стоявшей и то пренебрежительно рассматривавшей свой перстень, то тщательно разглаживавшей оборки на платье из тафты цвета палого листа.
Маргерита прибавила:
— Не надо бы вам так разглядывать перстень и платье, а лучше бы поменьше наказывать бедную Сиску, ведь она так вас любит.
Та горько плакала в уголке, закрыв лицо необычным белым фартуком с голубыми оборками, — это были лазурь и серебро гербов свежеиспеченной баронессы. Ее светло-голубое платье, на обшлагах и подоле обшитое широкими серебряными полосами, застегивалось на громоздкие серебряные пуговицы в форме гербовых пастей. Слегка ошарашенная Маргерита увидела на корсаже еще и манишку, нашитую из дополнительных кусков материи и изображавшую гербовый щит, с вышитым красными, серебряными и лазурными нитками дворянским экю владетельной семьи ван Штеенландт. Это была прихоть Розье. Толстые, мужицкие ручищи Сиски, и без того красные, казались еще багровей и крупнее, высовываясь из-под тесных обшлагов ее геральдического платья с квадратным вырезом на груди, выставляющим на всеобщее обозрение ее тощее горло, а кое-где и желто-бледное тело, и квадратный и мускулистый рельеф ее мощных плеч.