— Кто звонил? — как можно безобиднее спросил я.
Ти-ши-на…
Не гробовая, но тем не менее. Вполне возможно, они меня вообще не расслышали.
— Я имею в виду — это действительно звонил Барон?
Результат до однообразия тот же. Может, стоит нервно похихикать, встать на голову и спеть что-нибудь особо неприличное из Баркова, чтобы они хоть как-то отреагировали?!
— Хорошо, не будем нагнетать обстановку.
Я мигом сбегал в спальню, принёс шёлковый халат Сабрины, целомудренно накрыл её прямо в кресле, стараясь уложить складки как можно живописнее. Едва её ослепительная нагота была скрыта от глаз, все сразу шумно задышали. Такое впечатление, будто бы Ева, Енот и даже сама вамп зачем-то затаили дыхание и вот теперь старательно навёрстывали своё.
Моя подруга, как всегда, нашлась первой:
— Дэн… э-э… ты меня о чём-то спрашивал?
— Если помнишь, тебя вызвали к телефону в неподходящий момент. Обычно в этом случае обязательно должна пролиться кровь. Либо того — кто звонил, либо того — кто тебя позвал, либо… Ты вполне могла разбить сам телефон — нервы дороже… Однако, если присмотреться, все живы и всё цело. Неужели случилось страшное?
— Ты был прав, это звонил Он.
— Почему с большой буквы?
— Так, по привычке… Задал мне пару вопросов и предупредил, что за нами придут этой ночью.
— Тоже мне новость… По-моему, в последние дни все кому не лень только и делают, что приходят за нами и днём и ночью.
— Завтра истекает срок. Если не я, значит, будет названа новая жертва. Причём из числа тех, кто явится сюда в полночь…
— То есть если сегодня мы отобьёмся, то?.. — Я искренне недоумевал, почему её глаза так и остаются грустными. Надо радоваться! Как ни верти, но это победа! Дело за малым — уж одну ночь мы наверняка отсидимся в этом бункере, а завтра… Завтра будет брошен жребий, и под осиновый кол охотников ляжет чьё-то другое сердце. Не моей любимой женщины. Кого-то совсем чужого, я даже могу и не знать этого вампира. Вполне может оказаться, что уж он-то получит по заслугам! Я на миг столкнулся со взглядом Сабрины… и ужаснулся собственным мыслям…
До самого вечера никто ни с кем не разговаривал. Я позвонил в отделение, попросил того самого сержанта и зачем-то уточнил насчёт здоровья тех бедолаг, что устроили на меня засаду. Как и следовало ожидать, арбалетчика госпитализировали, остальных задержали «до выяснения личности».
Ева меланхолично пролистывала альбомы Ройо, все пять, наверное, уже по шестому разу. При этом её глаза были настолько безнадёжно отсутствующими, что подходить с бодрыми вопросами относительно свободы самовыражения в современном искусстве казалось просто непорядочным…