— Что вы так пристально смотрите на меня, Евгений Иванович? — смутилась Кето.
— Просто потому, что в вашем лице я вижу все то, чего нет здесь на фронте, — отвечаю я. — Завидую я Алеше Полякову.
Щеки девушки вспыхивают румянцем. Со старшим лейтенантом Алексеем Сергеевичем Поляковым, начальником штаба второго батальона, они хорошие друзья, но видеться им удается редко. Чтобы больше не смущать девушку, перевожу разговор на другую тему:
— Чем вы нас угостите, Кето?
— Надеюсь, вам понравится. — Она наливает нам в кружки красноватую жидкость, напоминающую по вкусу глинтвейн.
— Много еще у вас такого напитка, Кето? — спросил Ищенко.
— Вчера Павел Михайлович прислал бутыль. Сказал, что последняя.
— Не верьте ему, — махнул рукой Ищенко. — У него не одна бочка зарыта. Это такой жмот...
— Правильно он делает, — включается в разговор только что вышедшая из землянки Анна Яковлевна. — Виноградное вино для раненых заменяет многие лекарства и отсутствующие в пище витамины.
— За ваше здоровье, Анна Яковлевна, и нашего скупца Будякова! — Ищенко поднял кружку. [179]
Мы выпиваем разбавленное водой вино и отправляемся на передний край.
По дороге решили заглянуть на командный пункт нашего сектора, расположенный на северо-западном скате Сапун-горы, но на его месте видим лишь развороченную груду земли, в которой роются саперы. Они рассказывают нам, что час назад в командный пункт попала авиабомба. Несколько человек, находившиеся внутри блиндажа, похоронены заживо.
— Смотри, комиссар, — говорю я Ищенко, — немцы взялись за нас всерьез: наносят удары то по одному, то по другому командному пункту. Эдак они и до нас с тобой доберутся. Едем-ка скорее к себе.
Шофер Лукьянцев гонит наш черно-зеленый, разрисованный под крокодила «ЗИС» по проселку. Начинается дождь. Если не успеем вовремя проскочить этот проклятый участок дороги — завязнем в грязи. Говорю Ищенко:
— Вот ты поплакал, что сухо, — и дождь пошел. Попробуй-ка выплакать какой-нибудь мор на фашистов.
Ищенко и Лукьянцев смеются.
— Нет, — говорит Александр Митрофанович. — Давай-ка покрепче лупить их. Это вернее будет.
Когда мы прибыли на Федюхины высоты, начальник штаба Кольницкий прежде всего сообщил:
— Подчашинского забирают от нас.
— Как забирают? Куда?
— Говорят, начальником штаба в бригаду Горпищенко.
— Высмотрел уже?! — восклицает Ищенко. — Ну и хитрец этот Горпищенко. Дай ему волю, он всю нашу бригаду к себе перетащит.
Жалко отпускать хорошего командира батальона. Но задерживать его не можем. Мы отдаем себе отчет: замечательный начальник штаба бригады получится из Подчашинского. Пусть разворачивает свои способности. А то что у Горпищенко будет хороший начальник штаба, — это и нам на пользу. Чем лучше будет воевать наш сосед, тем нам легче. Но кого же теперь назначить командиром пятого батальона? Решаем определить на эту должность капитана Алексея Васильевича Филиппова, командира роты. Он проявил себя как инициативный и храбрый офицер. Мы не сомневаемся, что батальон передаем в надежные руки. [180]