- Солдат не следует жалеть, они от этого портятся, - сделав нарочито строгое лицо, повторила Наташа слова отца.
- Наташа у нас беспощадный критик… Она никому не прощает ошибок, - поддела Рита.
- Это, видно, потому, что сама их никогда не делает,- усмехнулся Евгений. - У нее командирский характер, требовательный.
Взгляд Миронова вдруг привлекла молчаливая девушка. Она застенчиво посматривала на бойких подруг и на молодых лейтенантов. И если ее взгляд встречался с другим взглядом, щеки разгорались ярче. Ее большие мечтательные глаза с мохнатыми ресницами глядели застенчиво. Это была дочь полкового врача Заморенкова - Тоня.
- Евгений, а почему ваш товарищ такой грустный? - неожиданно спросила Наташа.
- А у него врожденная задумчивость: поэт он, потому везде и всегда мыслит образами, отвлекаясь от всего земного.
Девушки, кроме Тони, рассмеялись, а Миронов смущенно улыбнулся.
Саше всегда не нравилась манера Евгения чувствовать себя среди товарищей «хозяином» и желание унизить всех своим превосходством. «Ничего, я его когда-нибудь осажу!» - раздраженно подумал он.
Компания подошла к опушке леса. Снег уже давно сошел, но было еще мокро, в ложбинах голубела вода, и всюду, куда ни взглянешь, пробивались навстречу солнцу зеленые побеги травы.
- Как сказал Багрицкий - «пошла в наступление суровая зелень», - процитировал Жигуленко.
Вошли в лес и разбились на пары: Рита - Дубров, Евгений - Наташа, Миронов остался с Тоней. Он украдкой поглядывал на девушку, любуясь ее детски нежным лицом. Вся она была тоненькая и какая-то хрупкая. Припоминались строки поэта Александра Прокофьева:
Выходила тоненькая, тоненькая,
Тоней называлась потому…
- Хорошо здесь, - сказал Миронов, наклонился, сорвал бледно-розовый подснежник и протянул девушке. Она улыбнулась краем губ, потупила взгляд.
Поговорить бы с Мироновым, спросить, какие он пишет стихи, но Тоня не могла преодолеть робость. Она только молча слушала то, что говорил Саша. Вскоре из лесу показались Дубров с Ритой и Наташа с Евгением. Миронов перехватил печальный взгляд Тони. Видно, ей не хотелось уходить из леса.
На обратном пути Наташа была чем-то расстроена. Она всю дорогу молчала. А Жигуленко, напротив, шутил, сыпал остротами.
Как только они свернули к военному городку, услышали сигнал тревоги. Наскоро попрощавшись с девушками, Миронов и Жигуленко побежали в свои подразделения.
- Ну, как тебе понравилась прогулка? - на бегу спросил Жигуленко.
- Ничего… А что это Наташа такая грустная?
- Пустяки… Понимаешь, я хотел обнять ее, а она оттолкнула меня и убежала… Ничего, я ее обломаю. Не было еще на свете девушки, которая устояла бы передо мной… И что это Канашов еще придумал: не дает даже в воскресенье отдохнуть по-человечески?… Тревоги устраивает…