Те, кто серьезно будет практиковать игру любви, или ludus amoris, обнаружат, что полезно собираться в небольшие группки или «церкви» и встречаться через установленные промежутки времени для взаимного поощрения и вдохновения. Возможно, они сочтут, что полезно взывать к духу основателя игры. Они могут даже черпать силы, воображая его реальное присутствие в краюхе хлеба или бутылке вина. Если они верят в божественное происхождение основателя, они смогут подкрепить свою потребность способствовать человеческой любви ради человеческой гармонии, поскольку она отражает гармонию в божественно сотворенном космосе. Мужчинам и женщинам следует не запираться в коммунах или монастырях, а практиковать технику любви в реальном мире. Существование государства будет признаваться, но также будет общепринятым, что оно не имеет особого отношения к цели жизни. У кесаря свои дела, которые он считает важными, но которые на самом деле пустяковые. Практика любви не имеет отношения к политике. Смех разрешен, даже поощряется. Человек был создан Богом, хотя ему и понадобилось долгое время. Что Господь соединил, пусть даже в нечестивой троице человеческого мозга, пусть человек да не разъединит. Молитесь за доктора Скиннера. Пусть Павлов покоится с миром. Аминь.
На ежедневном сеансе организованной ненависти Уинстон Смит вдруг понимает, как умело пробуждают в нем убийственное отвращение двухминутным монтажом шумов и звуков. Еще он осознает, как ненависть, которую его заставляют испытывать, может послужить безразличным оружием, направленным против кого и чего угодно. Вероятно, одним из крупных открытий периода, в который Оруэлл планировал и писал «1984», было то, что однажды вызванная ненависть может быть наподобие распылителя направлена на любой объект, который государство объявит ненавистным. Конечно, для двоемыслия необходимо, чтобы эмоции могли автоматически переноситься с одного объекта на другой без осмысления, почему ненавистное стало теперь достойным любви и наоборот. В мгновение ока Остазия превращается из друга во врага, и эмоциональная перестройка должна быть столь же молниеносной. Без сомнения, Оруэлл думал о том, как в одночасье изменилось отношение его собственной страны к Советской России, некогда такой же дьявольской, как и нацистская Германия, а теперь такой же жертвы нацистской агрессии. Начиналась великая эра лицемерия.
В последнем романе своей трилогии «Офицеры и джентльмены», который назывался «Меч почета», Ивлин Во напоминает нам, как Советская Россия превратилась не просто в образчик демократической свободы, но и практически в сосуд святости. Британское государство постановило изготовить украшенный драгоценными камнями меч в честь защитников Сталинграда, и этот эскалибур торжественно выставили в Вестминстерском аббатстве. Ненавидевший Сталина свободный мир теперь называл его Дядя Джо и его любил. Когда война закончилась, ненависть, разумеется, снова оказалась на повестке дня. Свободный поворот на сто восемьдесят градусов, как танковой башни, эмоций превратился в обыденную технику современной эпохи.