Три дня занятий, и вот оно, крайнее восхождение. Дальше наконец-то горнолыжная подготовка. Теперь уже точно. Снег выпал, трасса в порядке, снаряжение наличествует.
Но сперва суточный выход в горы — восхождение и спуск с последующей ночевкой. А почему бы и нет? Это же самое легкое. Сколько таких вот ночевок в холоде, в стесненных условиях было в жизни Ефимова, да и у большинства бойцов за последние годы? Наверняка не один десяток. Случалось и похуже, в большой мороз, без возможности развести костер или поставить палатку. Ничего, выдержали.
К последнему восхождению учебные группы сильно поредели. Давали о себе знать и высокие, просто запредельные нагрузки, и погодные условия. Люди заболевали. Конечно, кто-то откровенно филонил, но справку от доброго доктора они имели.
Хотя вторая учебная группа оставалась самой многочисленной, но и она не избежала изрядного опустошения. Заболел и слег с температурой Жбанов. Из-за высокого давления медики отстранили от занятий Боровикова.
Федор долго бесился и нервничал по этому поводу.
— Я все равно пойду, таблетками давление собью и двину! — твердил он, убеждая в этом то ли окружающих, то ли самого себя.
Ефимову с немалым трудом удалось заставить Федора остаться.
Тот сдался только после следующих слов заместителя командира группы:
— Федя, здесь не тот случай, когда стоит гробить свое здоровье. Побереги его, оно еще пригодится тебе и нам в боевой командировке.
— Думаете, мы на войну когда-нибудь поедем?
— Боюсь, ты по ним так наездишься, что мало не покажется, — с тоскливой уверенностью заверил его Ефимов.
Он не лгал. Ему и вправду думалось, что впереди их ждут не самые лучшие времена.
— Короче, не валяй дурака, парень. Лучше давай-ка ты восстанавливай душевное равновесие. Мне хороший пулеметчик еще пригодится. И не комплексуй! Ты далеко не первый бюллетенящий. Некоторые наши супермены уже по две недели лечатся.
— Да тут половина разве что острым шлангитом болеет. Спецназеры хреновы, блин! — Федор зло сплюнул.
— Ты и сам все видишь. Так что оставайся. Одно восхождение мы и без тебя как-нибудь осилим.
— Ну и ладно. — Боровиков махнул рукой. — Хоть высплюсь.
Так вот и вышло, что на перевал собрались идти семеро, не считая самого Ефимова и Олега Анатольевича. Когда же выяснилось, что от каждой группы кто-то один должен остаться для охраны лагеря и заготовки дров, то первым кандидатом на это оказался старший лейтенант Трясогузкин. Три недели беспрерывных занятий вымотали и выжали его как лимон. Он похудел и постоянно выглядел уставшим.