— Позвольте, господин плац-майор!—прервал прокурор Устинова и официально обратился к Энгельгардту:
— Ваше превосходительство, вы давали разрешение подполковнику Толмачеву на ввоз холопов из-за кордона?
Вопрос был щекотливый. Дело в том, что приказом командующего в горы разрешалось выезжать только по специальным билетам, выданным комендантом Кисло-водской линии. И не каждому желающему, а надежным, проверенным людям.
— Нет, господину Толмачеву я не выписывал билета,— ответил генерал.
— Каким же образом он направлял по своему делу в немирные аулы брата мирного кабардинского узденя?— ухватился прокурор за грубейшие нарушения инструкции.
— Понятия не имею, господин прокурор,— недоуменно пожал плечами Энгельгардт.
Заикнулся и что-то хотел сказать Якубович, но Ху-динский повелительно поднял руку, строго взглянул на подполковника:
— Прошу не перебивать! Дайте выслушать господина плац-майора.
Устинов стал продолжать:
— И вот дружки ведут, значит, разговор так и сяк. Постарайся-де для нас, Василий Петрович. А он им в ответ: «Закупка холопов в немирных аулах — дело рискованное. Для себя доставить из-за кордона двух-трех работников не так страшно. А для многих и много?.. Опасная-де картина может получиться. Да и не пропустит много-то с чужой стороны урядник на кордонном посту, хотя бы и по билету»...— «А ты все-таки постарайся достать у Энгельгардта билеты. А с дежурными урядниками мы сладим: сунем им красненькую, и станут сговорчивее»,— говорят помещики.— «Нет,— говорит Василий Петрович,— генерал Энгельгардт — сухарь и жила. От инструкции не отступит ни на шаг. Представьте, он даже мне не дал билета».—«А сам-то ты у кого доставал билеты?»—спрашивают они.—«Сам-то?... У георгиевского коменданта, Василия Васильевича»,— ответил Толмачев.—«Так к нему и теперь обратись. Он ныне не только комендант Пятигорска, но еще и директор Вод»,— настаивали они.
Якубович, смутившись, снова что-то хотел сказать,
но его резко оборвал прокурор:
— Когда я разговариваю х человеком, считайте, что
веду дознание, и прошу не перебивать, милостивый государь! Продолжайте, господин плац-майор...
— Теперь-де у Василия Васильевича больше власти,
он, слыхать, не подчиняется даже генералу Энгельгардту,— нажал голосом на последнюю часть фразы Устинов.— А Толмачев уперся: «Нет,—говорит,— Якубович
ныне стал шибко фасонистым, строит из себя большого начальника, к нему не подступись». Дружки обиделись: «Какой же ты после этого предводитель дворянства, коль не желаешь службу сослужить, уважение нам сделать. Имей в виду, что перевыборы скоро»...