В задумчивом молчании Эвадна следила за дорогой впереди, некруто петлявшей между холмами, густо поросшими лесом.
— Ну, и что это за алиби, которые довели вас до такой точки?
— Дайте сообразить. Филипп Франсэ был у себя в отеле — в Блумсбери, — писал заметки для последней главы своей книги.
— Не очень похоже на несокрушимое алиби, по-моему.
— Боюсь, оно именно такое. Он был в баре отеля, а не у себя в номере. Оказывается, он так привык писать в кафе — нет, мне этих лягушатников никогда не понять! — что предпочитает работать среди суеты и шума. Бармен хорошо его запомнил. Клянется, что он весь день из-за столика не вставал. Обслужил его тремя черными кофе и сандвичем. Сыр с пикулями.
— Хенуэй?
— Присутствовал на дворцовом приеме в саду, не больше и не меньше. И кого, по-вашему, он сопровождал туда?
— Леолию Дрейк?
— В точку с первой попытки, — сказал Трабшо. — И их не просто видели там, а и сфотографировали. И они были представлены их величествам. Правда, действо продолжалось почти три часа. Тем не менее мне что-то не верится, чтобы он или она могли ускользнуть из Букингемского дворца, поехать в Кукхем, поджечь виллу Фарджиона и вернуться вовремя для обеда в «Капризе», где их также видели и фотографировали.
— Ну, а Гарет Найт?
— В клубе в Сохо с его так называемым секретарем. Он был в маске и не снимал шляпу — вроде бы очень широкополую и закрывавшую значительную часть его лица, но вроде бы нет ни малейших сомнений, что он был там.
— В маске? Что это за клуб?
— Клуб для одиноких мужчин — собственно, его давно уже следовало бы закрыть. Thé dansant[56] Айвора Новелло, хотите верьте, хотите нет. Вроде маскарада. Гостей просили одеться персонажами «Танцующих лет» и «Чарующей ночи». Когда владелец клуба усек, о ком мы наводим справки, он до того обрадовался, что Колверт прицеливается упрятать за решетку не его, что продал не только нашего чарующего Найта, но и парочку других киноактеров.
— Ах так? — сказала Эвадна, чьи глаза пылали нечистым любопытством. — Кто же это?
— Не важно кто. Будем держаться нашего собственного дела, ладно?
— Ну, хорошо. Выведаю это у вас попозже, глупая старая вы перечница. Ну, а Летиция Морли?
— Была в больнице.
— Что? Она захворала?
— Нет. Как раз в тот день ее мать легла под нож хирурга. Весь день Летиция провела у ее постели. Хотя медсестры не отрицают, что почти все время были на ходу, они все готовы поручиться за нее.
— Ну, и в каком же положении вы теперь?
Он покачал большой тяжелой головой.
— На пресловутой мели. У нас есть пять подозреваемых в одном преступлении, совершить которое у них у всех был удобный случай, но никакого мотива. И мы имеем тех же пятерых, подозреваемых в другом преступлении — по крайней мере я в этом искренне убежден, — совершить которое у них у всех был мотив, но не было удобного случая. Мне тяжко признать это, Эви, но опровергнуть одно, несколько или все их алиби под силу только Алексе Бэддели.