Неуправляемые кочи, словно утки, прыгали на волнах. Багорщики едва удерживали их друг у друга. Волны перехлестывали то с носа, то с борта, окатывая людей. Николай Языков, вращая над головой тяжелое весло, защищал корму.
Внезапно резкий толчок встряхнул «Соболя». Под его днищем раздался треск, скрежет. Коч резко накренился под ударом волны. Люди попадали друг на друга.
Под «Рысью» также зашуршал грунт.
— Мель! — гаркнул Анкудинов. — Назад! На весла!
Разбойники бросились по местам. Ивашко Вахов сорвался и упал в море. Его бледное лицо появилось среди волн. Евтюшка Материк бросил ему конец, и Вахову удалось забраться на коч.
Поднятая волной, «Рысь» сорвалась с мели и отскочила от «Соболя». Выгребая, анкудиновцы быстро отходили. Несколько взмахов весел — и «Рысь» скрылась в липухе, словно ее никогда и не было.
Волны били в борт «Соболя», и он, пришпиленный на мели, беспомощно переваливался с боку на бок, готовый перевернуться. Мореходцы отчаянно старались столкнуть коч с мели. Облепленные снегом, едва удерживаясь на скользком от снега и качавшемся плотике, они упирались в грунт веслами и шестами. Но коч не поддавался.
Налетел шквал. Завыл ветер. Высокая волна ударила в борт. Люди попадали. Мачта с треском сломалась и исчезла за бортом. Этот порыв ветра разнес тучи, снегопад прервался. Разом посветлело, и саженях в пятидесяти перед глазами мореходцев возник черный берег, окаймленный белой пеной прибоя. Новый порыв ветра — и в отдалении стал виден «Сохатый», идущий на веслах со спущенным парусом. Далеко мористее показалась «Рысь». Языков вынес из казенки пищаль и выстрелил. Скворец размахивал палкой с привязанной к ней белой ветошью — знаком бедствия.
Кормщик «Сохатого», Семен Пустоозерец, еще до выстрела и отмашки увидел «Соболя» и понял опасность его положения. Не медля, он повернул судно и пошел на помощь Игнатьеву. Ему приходилось идти на веслах навстречу штормовому ветру. Пустоозерец стоял на руле. Девять человек сидели на веслах. Они гребли изо всех сил, а коч еле двигался. Чем ближе подходил «Сохатый» к «Соболю», тем яснее становилась Пустоозерцу безнадежность положения гибнувшего судна. Более того, он видел, что справа и слева от «Соболя» гребни волн вскипают сильнее, чем в других местах, вскипают и опрокидываются. Там — мели.
— Как подойдем? — спросил Пустоозерца покрученик Григорий. — Видно, оборотень нам дорогу перебежал.
— Подойдем. Бог беду дал, а с чертом потягаемся. Сам погибай, а товарища выручай! А уж такого товарища, как Исай Мезенец, нам ли не выручить? Григорий, возьми двоих ребят покрепче. Спускай карбас.