Наступила гнетущая тишина, которая была внезапно нарушена, потому что верхнее полено под дождем из искр упало на решетку.
– Все зависит от Артса, – упрямо настаивал на своем Брэйс. – Если он проболтается, у нас будут большие неприятности.
Провост налил себе еще коньяка. Крепкий напиток работал быстро и беспощадно. Еще глоточек – и он будет пьян.
– Если дело когда-нибудь зайдет так далеко, я позабочусь о том, чтобы Артс окончательно «сошел со сцены», – твердо решил Вандале.
Никто не мог его упрекнуть в том, что он не попытался спасти шкуру Артса.
Брэйс и Провост безоговорочно согласились с условным приговором. Они знали, что учитель всегда сдерживал слово.
– Тогда мне наконец не придется больше платить, – вздохнул Провост.
За этот ляпсус в ответе был только «Эксшо». Вандале нахмурился. Брэйс изучал дно своей рюмки.
– Повтори это еще раз, Ив.
Провост многозначительно взглянул на Брэйса, но тот стиснул зубы.
– Все эти годы Артс нас шантажировал. Подлец сказал, что у него есть видеозапись того инцидента.
Вандале оставил свою комфортабельную позицию у камина, взял сигару и стал ходить взад и вперед. Он терпеть не мог людей, которые забывали поставить его в известность.
– И ты признаешься в этом сейчас, – прогремел он.
– Мы не хотели ставить тебя в неловкое положение, – прошептал Провост. – Я был уверен, что он и тебя шантажировал. Йохан тебе об этом не рассказывал?
Брэйс гневно посмотрел на Провоста. Господину адвокату не стоило это сейчас говорить.
Вандале хрипло откашлялся, как старый шахтер. Сигара здесь была ни при чем, его подводили нервы. На то, что Артс вопреки всем договоренностям закопал тело на его земле, он решил смотреть сквозь пальцы. Но шантаж был непростителен.
– Я немедленно сделаю все необходимое, – негромко проговорил он. – Наш Вилльям был слишком жадным.
Теперь Вандале понимал, почему Артс сбежал сломя голову. Он чертовски хорошо знал, что учитель его накажет.
Чтобы разбудить Линду, Ван-Ину понадобилось два ведра воды. Это было неприятное зрелище. Линда была похожа на мокрую самку кенгуру. Она начала, как бешеная, носиться по своей камере и сыпала самыми омерзительными проклятиями.
Ван-Ин сидел в безопасности по другую сторону двери. Он курил одну сигарету за другой. Было лишь вопросом времени, когда она достигнет point of no return[30].
Каждые полчаса он отодвигал ставню и заглядывал в камеру. К полуночи частота ее приступов гнева стала сокращаться. Чем тише становилось, тем чаще Ван-Ин заглядывал. Линда сидела, скрючившись, на нарах. Она стучала зубами. На ее плечах повисло грубое, вонючее одеяло. Ранним вечером Ван-Ин потребовал, чтобы пришла женщина-полицейский. Она сняла мокрую одежду с Линды. Подозреваемая вовсе не должна была подхватить воспаление легких.