Бросаюсь к ним и, улучив момент, пытаюсь разнять руки Дайсона. Но он так подло ударяет меня ногой в живот, что я отлетаю в другой конец комнаты и не могу подняться. Лежу там, скорчившись, и реву от боли и злобы.
В это время на звук выстрела вбегает Володька. Ему сразу удается разнять их. Дайсон начинает разыгрывать из себя мертвецки пьяного, невнятно бормочет что-то и сплевывает кровь.
Пока Володька поднимает меня, Эрн достает из-под стола револьвер Дайсона и прячет его себе в карман. Потом мы перевязываем Эрну рассеченный во время драки палец. Эрн благодарит Володьку и говорит, что дело, по которому он меня вызвал, очень важное и срочное. Поэтому он просит нас немедленно ехать вместе с ним к Караваеву.
Я сажусь за руль, так как раненый палец мешает Эрну управлять машиной. По дороге я рассказываю ему, что домна наконец пущена, но положение в цехе очень опасное: доменщики не могут выпустить из печи плавку. Лётку пробили, даже прожигали ее кислородом, а чугун не течет. Очевидно, чугун возле лётки затвердел, образовалась настыль. Если в ближайшие часы ничего не удастся сделать, застынет вся плавка, домна погибнет…
Эрн говорит:
— Я все это знаю. Вечером Дайсон заезжал в цех. Поэтому я вас и вызвал. Сначала я хотел поговорить только с вами: с Иваном Трофимовичем мне не хотелось встречаться. А вы уж могли бы передать ему наш разговор. Но потом я решил иначе — доводы Дайсона возымели обратное действие. Да и время сейчас слишком дорого…
Я сворачиваю к домне, но Эрн просит ехать на жилищный участок, к квартире Караваева. Володька остается в машине, а мы заходим в дом.
Караваева, конечно, нет. Мы будим его жену, она пропускает нас в кабинет и уходит. Эрн решительно отказывается ехать в цех, мне приходится вызвать Караваева домой.
Очень скоро он приезжает и еще из передней кричит:
— Хэлло, мистер Эрн! Хау ду ю ду?
— Спокойной ночи, Иван Трофимович, спокойной ночи!
Когда они хотели проявить особое внимание друг к другу, каждый из них говорил на том языке, которого не знал: Караваев — на английском, а Эрн — на русском. Мне все равно приходилось переводить, но это была особенно трудная работа, потому что я и сама не все понимала в таких случаях.
— Иван Трофимович, — говорит Эрн, переходя на английский, — мы заехали к вам с совершенно частным визитом. Забудьте, что вы начальник цеха, что Зоя Алексеевна — сотрудница управления, что я — представитель фирмы. Сейчас мы — друзья, только друзья и ничего больше. Люди, объединенные только личными дружескими интересами.
— Очень рад, — отвечает Караваев, — очень рад, дорогие гости!