Неожиданно на поле образовалась широкая темная линия — волнообразное движение и грозный звук копыт или рогов, сшибающихся друг с другом. В одно мгновение дом и люди оказались окружены черными быками и буйволами. Они приближались все ближе. Молодой человек остановился. Словно окаменел. Старик на веранде вошел в дом за мобильным телефоном и пытался набрать какой-то номер. Я поняла, что он хочет предупредить человека у колодца. Но тот был так занят извлечением звуков из своей дудочки, что не заметил грозящей ему опасности. Тем временем плотный черный круг постепенно сужался.
Наконец человек опустил дудочку, увидел грозящую ему опасность и бросился к лестнице, ведущей на балкон. Я стала задыхаться и мечтала проснуться, хотя стадо быков угрожало вовсе не мне. В опасности были те люди. Ближайшие быки были уже так близко, что я чувствовала пену, летящую из их ноздрей, она летела прямо в затылок старику с дудочкой. Молодой человек с сачком для бабочек спасся, впрыгнув в дом через окно. Он сидел на кухонном столе и испуганно выглядывал из-за занавески.
Старик был уже в безопасности. Он стоял на балконе и одной рукой тянул себя за бороду, другой — поглаживал телефон. Только игрок на дудочке оставался еще на поле сражения. Он успел добежать до лестницы в последнюю минуту.
— Это надо снять в кино! — услышала я возглас Фриды.
И тут же появилось несколько машин с кранами, на которых, как мухи, висели операторы. Я поняла, что быки их затопчут. Меня удивило, что Фрида жертвует жизнью людей ради того, чтобы снять этот опасный эпизод. Свет тоже был не совсем подходящий. Он переливался розовым и желтым. Это плохо, подумала я с отчаянием, но что я могла сделать.
Когда ближайший бык поднял на рога женщину с хлопушкой в руках и когда его многопудовая туша устремилась на ближайший автомобиль с камерой, я проснулась.
Комната выглядела серой и призрачной. За окном сборщики мусора опустошили контейнер и с ревом умчались прочь.
Я знала, что сказала бы Фрида о моем сне:
— Ты пытаешься понять мужское начало. По сути дела, им важна не сама добыча, им надо ее убить.
И догадывалась, что сказала бы Аннунген:
— Он сунул бабочку в карман и тут же погнался за новой?
Столбик термометра показывал 23 градуса в тени. Аннунген блаженствовала на пляже или изучала город. Я сидела дома, открыв дверь на балкон, и писала. Меня уже лихорадило от приближающегося конца, и я знала, что скоро наступит фаза, когда все остальное перестанет для меня существовать. Часы шли, и я потеряла счет времени.
Удивительно, но Фрида совсем не требовала моего внимания. Она посещала квартиру только для того, чтобы напомнить мне, что я должна сделать в отношении Аннунген.