«Я знаю, что вы обозлены», — заявил Кейси Лихи, когда они устроились на заднем сиденье машины.
Лихи ответил, что не пристало директору центральной разведки вмешиваться в политический процесс и пытаться нанести поражение недругам-сенаторам. Но сейчас вокруг иранского проекта начинается настоящая заваруха, сказал Лихи. Сенатский комитет по разведке намеревается провести расследование с вызовом свидетелей в суд и показаниями под присягой. Больше не будет неофициальных, дружеских разговоров. То, что комитет не был проинформирован и что с ним не посоветовались, — является нарушением обязательств, обещаний и договоренностей.
В ходе состоявшихся за неделю до этого выборов демократы завоевали большинство в сенате, и, по словам Лихи, он может остаться в комитете по разведке и даже стать его председателем.
— Тогда нам придется вместе работать, — сказал Кейси.
Когда машина подъехала к Джорджтауну, Лихи вышел из машины. Кейси тоже вышел и взял сенатора под руку. Был вечерний час «пик», машина, остановившаяся посередине улицы, заблокировала движение.
— У нас одни и те же идеалы, — сказал Кейси и намекнул, что за работу в сенатском комитете по разведке ЦРУ намеревается представить Лихи к медали.
Час спустя президент выступил с речью по телевидению. Он сказал, что не выплачивал «выкуп» за заложников, а пытался «найти доступ в Иран и обеспечить там влияние США». Поставленное вооружение носило оборонительный характер. Рейган сравнил тайную иранскую операцию с китайской инициативой Никсона и Киссинджера в 1971 г.
— Мы не обменивали, повторяю, не обменивали оружие или еще что-либо на заложников. И не будем этого делать в будущем.
Он добавил, что все действия были законными и соответствующие комитеты конгресса информируются и будут впредь ставиться в известность об этом деле.
Пойндекстер сделал копию с хранящейся в его сейфе директивы президента от 17 января и направил ее в сенатский комитет по разведке. Теперь все стало на свои места. Однако сенаторы Дюренбергер и Лихи все еще не верили, что президент дал указание Кейси «воздержаться от информирования конгресса об этой директиве». Директива была подписана десять месяцев тому назад. Но к Кейси придраться было очень трудно: он следовал приказу, хотя сенаторы были уверены в том, что он причастен как к подготовке директивы, так и к продаже оружия Ирану. Дюренбергер и Лихи был поражены чудовищностью нарушений: стрелки часов словно были переведены как минимум на 10 лет назад. Своей директивой президент дал понять, что он может при желании отключать конгресс от принятия решений. Наиболее вопиющей в директиве была фраза, в которой говорилось, что конгресс не информируется ввиду «чрезвычайной секретности операции и риска ее разглашения».