– Я был страшно занят походами в банки, – с деланным страданием ответил Годфри. – Кроме того, рассказывать мне особо нечего. Мы говорили минут пять, после чего он ушел. Мне кажется, он остался доволен.
– Почему ты так думаешь? С таким человеком, как мистер Холмс, ни в чем нельзя быть уверенным. Быть может, ты, сам того не заметив, дал ему зацепку.
– Сомневаюсь, – покачал головой Годфри. – Я умею следить за тем, что говорю. Не забывай, мне приходится выступать в суде. – Адвокат предложил Ирен сигарету, которую она быстро и совсем не грациозно выхватила у него.
– Ну почему же я сижу здесь взаперти, прячась от преследователей, которые, возможно, и не существуют? – воскликнула она, меряя быстрыми шагами комнату, устланную взятым напрокат турецким ковром. – Каков он из себя?
– Кто? Холмс? – Годфри улыбнулся и, откинувшись в кресле, задумался, подбирая слова.
Ирен тем временем места себе не находила от нетерпения. Она уже неоднократно расспрашивала меня о сыщике, и я рассказала ей все, что запомнила, однако его образ бесконечно интриговал ее, словно химера. Казалось, ей страшно хочется познакомиться с ним лично.
– Движения четкие и резкие. Высок и бледен словно мертвец. Ястребиный нос и острый как игла взгляд. Не по годам проницателен. Мне бы не хотелось сцепиться с ним в суде, – подвел краткий итог Годфри. – Держится он слегка по-театральному, что свойственно немного тщеславным людям. Кончики пальцев у него в чем-то перемазаны. Сперва я подумал, что это чернила, но потом понял, что это следы от химикатов. Судя по глазам, ему присуща хладнокровная любознательность ученого. При этом из него получился бы великолепный судья – безжалостно справедливый и не знающий колебаний. Этому человеку чужды условности, его не испугают высокие чины и звания. При этом в нем что-то есть от холодного бездушного автомата; в его обществе женщине будет неуютно. Такого человека лучше иметь в друзьях, чем во врагах.
– Какое исчерпывающее описание. Много же ты заметил за пять минут разговора, – с издевкой произнесла Ирен. – Не думаю, что ты хорошо разбираешься, в чьем обществе женщина чувствует себя уютно, а в чьем нет.
– А я не думаю, что ты хорошо разбираешься во мне, – невозмутимо парировал Годфри.