Она сказала «как мало времени» таким странным, таким задумчивым тоном, что Эманюэль жадно наклонился к ней, надеясь найти в ее глазах разгадку этих слов. Но она, отвернувшись, принялась размахивать сумочкой и нервно постукивать каблуками.
Почему она сказала: «Как мало времени»?
Он протянул руку через стол и сжал ее пальцы.
Она спросила его немного надменно, немного насмешливо, но в то же время с явной тревогой — ее брови нахмурились, а губы вздрагивали:
— Ты, по-моему, о чем-то все раздумываешь. О чем ты раздумываешь?
— О тебе, — ответил он очень просто, без лукавства и без ломания.
Она удовлетворенно улыбнулась, высвободила пальцы, которые он сжал слишком сильно, и вынула пудреницу. За то время, которое они провели вместе, она прихорашивалась уже в третий или в четвертый раз. Эта игра забавляла его. Флорентина напоминала ему умывающуюся кошечку. Он заметил, что, проводя пуховкой по носу, она поджимает губы, и лицо ее каменеет, а потом она обязательно послюнявит кончик пальца, чтобы поправить ресницы и загнуть их краем ногтя; все это развлекало и удивляло его, но, кроме того, он с недоумением замечал, что она ежеминутно разглядывает себя в зеркальце с сосредоточенным и сомневающимся видом. Что же так волнует ее?
Некоторое время оба исподтишка наблюдали друг за другом. Потом она сказала, поднося ко рту губную помаду:
— Брось монетку в проигрыватель, Манюэль.
Его уже больше не удивляла ее потребность в шуме, в оживлении. Со вчерашнего дня его самого не покидало какое-то странное возбуждение, которое искало выхода в непрерывном движении. Он подошел к радиоле и выбрал свою любимую пластинку. Это была «Горькая радость», песенка, в которой выражалась для него сейчас радость и горечь их встречи. Флорентина не сразу узнала этот мотив. Она спросила:
— Что ты поставил, Манюэль?
И вдруг вся напряглась. «Вновь увидеть тебя…» Эта сентиментальная фраза больно отозвалась в ее сердце. Губная помада скользнула по щеке. Она увидела себя у двери кинотеатра в тот вечер, когда ступила на путь, уводящий в бездну неизвестности, в тот вечер, когда она была уже обречена.
Эманюэль мягко обнял ее за талию.
— Потанцуем? — сказал он.
Весь день он ждал этой минуты, когда сможет подержать ее в объятиях под ритм вальса, ощущая ее хрупкое гибкое тело.
Флорентина с остановившимся взглядом кружилась в вальсе, не сознавая, куда она стремится, не понимая, что она делает. Она вспомнила, как ей было холодно у двери кинотеатра. Ледяной ветер той ночи! И все эти темные улицы, откуда мог появиться Жан, остававшиеся безмолвными, безлюдными, безмолвными и пустынными! «Вновь увидеть тебя…» Печальный напев отзывался в ее душе гнетущей тоской. Какими скверными были тогда ее мысли! Ни надежд, ни радости. И холод! Зимний ветер, бушующий ветер выл вокруг нее. В тот вечер никто не пришел к ней среди вьюги. И никто никогда не приходил к ней.