Старая дряхлая жаба с Мертвой Рукой.
— Я призвал вас, сын мой, дабы лично взглянуть, насколько вы достойны порученной вам миссии. Это опасная миссия, но я хочу поговорить с вами о другом. Мне скоро умирать, сын мой, и я тревожусь! Очень тревожусь!
О Мертвой Руке я прочитал в старой книге по истории права. Давний германский обычай — Обычай Мертвой Руки. Все, к чему прикасался покойный, не имеющий родичей, отходит к синьору.
Рука Его Высокопреосвященства была поистине Мертвой. Но ее прикосновение было опаснее. Все, к чему он прикасался, обращалось в прах.
— Я наслышан о вас, сын мой! О вас и о том, что вы делали в Кастильских Индиях…
Мне бы удивиться. Пропаганда — Конгрегация Распространения Веры — занимается не Западом, а Востоком. Что за печаль Его Высокопреосвященству? Но я не удивился.
Он был против Гуаиры еще сорок лет назад, когда мы только-только договорились с Эрнандо Арисаса де Сааведра, наместником Его Католического Величества. И с тех пор не забывал тех, кто служил на болотистых берегах Парагвая. Старая жаба не любила воды, а посему ограничивалась письмами. И вот теперь выпал случай — подискутировать.
Я поймал его взгляд и еле удержался от усмешки. Его бы воля, диспут проходил бы аккурат в подвалах Святой Минервы.
— Да, наслышан — и давно хотел поговорить. На вас, насколько мне ведомо, возлагаются определенный надежды. Вам и таким, как вы, предстоит возглавить Церковь. И я очень опасаюсь этого…
Я по-прежнему смотрел в сторону. Его Высокопреосвященству виднее. Ему всегда было виднее. И когда он был протектором Японии, и когда курировал Богемию, и теперь, оказавшись по странному недосмотру покойного Папы Урбана во главе Пропаганды.
Японию мы потеряли. Уцелевшие христиане вынуждены топтать иконы в храмах Синто.
В Богемии, которой тоже коснулась Мертвая Рука, запылал пожар Тридцатилетней войны, уничтоживший католицизм в сердце Европы.
А по берегам Днепра уже третий год черными тенями мчатся татарские всадники в мохнатых шапках, призванные одними христианами против других.
Мертвая Рука никогда не ошибается!
— Мне ведомы ваши взгляды, сын мой! Ведомы! Ваши опасные, поистине еретические взгляды! Вы лично не виновны в этом, но то, чему вы служили, чрезвычайно опасно. Неужели вы не понимаете? Неужели вы не видите, куда идете?
Старая жаба сердилась, складки кожи подергивались, но я уже успокоился. Его время все-таки прошло. Для того и основано Общество — исцелять раны, нанесенные Церкви такими, как он.
— Мы оставляем вам самое ценное, что есть на свете, — нашу Святую Католическую Церковь. И я трепещу, представляя, что вы сотворите с нею! Вы скажете, что служите Церкви, но это ошибка! Вы служите страшной химере! Вы что, думаете перестроить мир по выдумкам вашего Мора? По замыслам проклятого еретика Колокольца? Неужели вам не ясно, что Церковь живет благодаря нерушимости общества!